можно забеременеть, – проговаривает, и я выдыхаю с облегчением.
– Зачем так пугать? – качаю головой и возвращаюсь к её телу.
– Ты хочешь ещё детей? – дрогнувшим голосом спрашивает, пока я целую её шею.
– Конечно, уж больно процесс их зачатия мне нравится, – отвечаю в перерывах между поцелуями, спускаясь к груди.
– Сумасшедший, – хихикает над головой, выгибаясь мне навстречу.
Яйца скоро взорвутся от напряжения, и я решаю оставить долгую прелюдию на потом. Раздвигаю ноги Катьки максимально широко, отодвигаю трусики и рывком заполняю её собой, едва удерживаясь на ногах от свалившегося на меня кайфа. С губ Кати срывается рваный стон, который я тут же заглушаю поцелуем, и, прижав её к себе, начинаю двигаться, постепенно ускоряя темп.
– Тише, – шепчу, когда Катя стонет слишком громко. – Прикуси губу, – говорю, и она подчиняется, заглушая свои крики.
Заставляю её лечь на спину и, впившись пальцами в её талию, особо рвано, резкими толчками насаживаю её на свой член всё глубже и глубже.
Неописуемые ощущения испытываю только с ней одной. Каждый раз как первый, как познавать снова и снова, что такое секс. Столько баб перетрахал за это время, но только от неё у меня крышу рвёт. Хочу её всегда, везде, вот такую красивую, потную, с закатанными глазами от удовольствия, которое я ей дарю.
Когда тело подо мной напрягается, а член сжимают нежные стенки её лона, словно железными тисками, у меня зубы сводит. По позвоночнику ток пробегает каждый раз, когда она так вкусно кончает. И стоит ей содрогнуться в оргазме, как меня тоже накрывает. Словно огромная морская волна, которая заглатывает сёрфера.
Пару минут мы не двигаемся, я перевожу дыхание, упав лбом на влажную грудь, слышу громкий стук своего сердца в ушах и рваные вздохи Кати.
– Мне нужно в душ, – проговаривает она, и я с неохотой выпрямляюсь, поднимая её за собой.
Быстро сполоснувшись, я наматываю полотенце обратно на бёдра и оставляю Катю принять душ. Если останусь, трахну её ещё раз, но она и так вымоталась за сегодня.
– Что ты маме сделал? – раздаётся детский голос, и я застываю на месте.
– Что? – непонимающе смотрю на Егора в полутьме гостиной.
– Ты маму обидел? – повторяет свой вопрос, сжимая кулачки.
Начинаю понимать, в чём дело, и, бросив мимолётный взгляд на дверь ванной комнаты, едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.
– Нет, конечно, я ведь обещал, – прокашлявшись, начинаю, но что говорить дальше, я понятия не имею.
«Сынок, я просто трахнул твою мать на тумбе, ничего плохого»
– Егор… – начинаю, но тут же замолкаю. Ну вот что ему сказать, он взрослый, но не настолько. – Мама просто поскользнулась, встать не могла, а я помог, – выговариваю и выдыхаю.
– Точно? – хмурится ребёнок.
– Конечно, – киваю я. – Вот выйдет из душа, и сам спросишь, – говорю больше для того, чтобы он убедился.
– Хорошо, – вместо «ладно, верю»,
