style="font-size:15px;"> – Она сказала, – медленно, спокойно и тихо проговорила я, – что борьба с Богами за маму будет нам стоить слишком многого.
Мужчина нахмурился, вероятно подумав, что я начинаю сходить с ума. Впрочем, я сама сомневалась в том, что не начинаю. Тётушка Ратола вывела папу из ванной, подпирая его плечом. Доктор помог ей усадить его на диван и достал из кармана свой сканер, чтобы проверить, что с папой.
– Это успокоительное, – с облегчением сказал он. – Довольно сильное, у вас есть рецепт?
– Я сама себе рецепт, – сказала Ратола, и молодой мужчина не стал с ней спорить.
– Простите, – пробормотал он. – Я так понял, менталистка тоже не помогла?
– Она что-то увидела, – ответила тётушка, сощурившись. – Но, возможно, просто перенапряглась. На мониторах ничего не поменялось.
Врач задумчиво потёр подбородок.
– Вероятно, наши датчики направлены не совсем на то, на что нужно.
– А никаких других датчиков и не существует, – подал голос папа. Ему стало легче, но, скорее всего, это был временный эффект, пока действовало лекарство. – Симулятор не обнаруживает её, точно так же, как и сенсор сказал, что не слышит её. Я попытался записать её сон, но записались только какие-то мутные разводы. Это не похоже на сон.
Доктор кивнул, переваривая информацию. Ратола подошла ко мне и вручила прозрачную чашку.
– Я не хочу, – отозвалась я.
– Это не просьба, – сказала тётушка.
Я не стала с ней спорить и, выпив травяной чай, быстро уснула. Мне казалось, тётушка перебарщивает со своими «зельями». Возможно поэтому папа и сбежал от неё подальше и не говорил ей наш адрес аж до прошлой недели. Когда мама выздоровеет, мы, наверное, переедем. Но сейчас Ратола нужна была нам обоим. Её поддержка оказалась очень важна.
***
– О каких осколках говорила Микадера? Что случилось двадцать лет назад? – спросила я, пытаясь отвлечь папу от навязчивых переживаний. Старые переживания не могли ранить так сильно, как текущие.
Папа поднял на меня взгляд и осознал, что я действительно не знаю всех подробностей.
– Ты же помнишь, что Алииссе была моей пациенткой?
– Да, но я думала вы после…
– Да, мы после, но кое-что было и во время, – он потупился, боясь моего осуждения.
– И что произошло?
– Мне пришлось уехать, чтобы это «кое-что» не сломало наши жизни.
– О, – проронила я.
– Я до сих пор не знаю, действительно ли я должен был прямо уезжать. Я ведь мог, наверное, отказаться от работы, но при этом остаться на планете, навещать её.
– Возможно, тогда ты не подумал об этом, или выбора действительно не было, и сейчас он тебе только мерещится.
– Ты очень добра, Эва.
– Мама всегда так говорила мне, когда я размышляла о том, что могла
