коллектива также произошли перемены: в Лондоне Джордж начал больше сочинять с Гарри Вандой, а не со Стиви Райтом, благодаря чему зародились крепкие музыкальные отношения. С того момента их творчество стало более замысловатым, амбициозным и не всегда строго коммерческим.
Спустя несколько месяцев после приезда в Великобританию Гарри и Джордж еще не успели добиться существенных результатов и как-то днем коротали время за просмотром выступления французской вокальной группы The Swingle Singers. Что-то щелкнуло, и по возвращении в студию родились характерные вступительные ноты их потрясающей фирменной песни «Friday on My Mind». Пластинка, которую продюсировал дерзкий американец Шелдон Талми, сорвавший куш с The Kinks и The Who, в конце 1966 года достигла шестой позиции в британских хит-парадах. Ни одна австралийская рок-группа не достигла такого успеха, The Easybeats стали первопроходцами. (В мае 1967 года, попав в чарты США, «Friday» заняла 16-е место.)
А в это время в Австралии у Малкольма сносило крышу. После отъезда Джордж регулярно присылал записи, которые, по его мнению, могли бы понравиться братьям, а также статьи о достижениях The Easybeats. Но потом все изменилось: Джордж стал звездой. Золотая пластинка «Friday» в рамке заняла почетное место на каминной полке в доме Янгов в Бервуде.
«Боже, как им это удалось?» – воскликнул Малкольм, пока они с Ангусом в очередной раз оттачивали мастерство игры на гитаре в еще большем стремлении превзойти брата.
Малкольм был настолько впечатлен, что однажды они с другом сбежали с уроков и, вернувшись домой, сняли со стены золотую пластинку «Friday», чтобы послушать ее на стереосистеме. Янг сгорал от любопытства: как же звучит золотая пластинка? Как ни странно, совсем не как «Friday on My Mind»: играла песня «Sorry», один из ранних хитов The Easybeats.
Благодаря Джорджу музыкальный кругозор Малкольма расширялся довольно быстро: он сильно увлекся гитаристами типа основателя Fleetwood Mac Питера Грина и Эрика Клэптона, особенно в период John Mayall & the Bluesbreakers. Ему нравились и блюзмены, в частности Мадди Уотерс. Много лет спустя Малкольм рассказывал в интервью Chicago Tribune, что чувствовал с ними глубокую связь: «Мы не понаслышке знали все то, о чем они пели. Когда семья, бросив все, срывается с насиженного места и переезжает на другой конец света из-за того, что отец не может устроиться на работу, ты не чувствуешь себя частью системы, если таковая вообще существовала. Певцы блюза рассказывают о повседневной жизни и задевают за живое».
Среди его кумиров был Чак Берри, Малкольм сходил от него с ума не меньше Ангуса. «Почти все, что он тогда делал, выходило великолепно», – прокомментировал Янг пик творчества Берри в 1950-е, когда вышли такие хиты, как «Maybellene» и «Roll Over Beethoven».
Еще одной песней, оказавшей огромное влияние на Малкольма, стала «My Generation» группы The Who (продюсером которой выступил тот самый Шел Талми); она изменила его представление о том, каким может быть трехминутный поп-сингл. Композиция казалась Янгу невероятной: очень мощная, гораздо тяжелее, чем «Битлз» или The Rolling Stones. «Она все в корне изменила».
Пока в Великобритании Джордж и Гарри
