сдвинется, и не важно, по горизонтали или по вертикали направлен его путь.
Себя же я всегда воспринимал где-то исходя из того, что было заложено с детства, возможно, где-то обманывая, где-то преувеличивая, а где-то боясь признаться самому себе в очевидности своих поступков и предпочтений. До сих пор, хотя на этих страницах я и соглашаюсь с названием себя бандитом и позиционирую себя совместно с теми, кто был в ОПГ, противопоставляя всему остальному обществу, но в глубине души, и это чувствуется наитием, я всё тот же только что демобилизованный и пытающийся адаптировать свое мировоззрение к окружающему миру. Не он плох, а я другой. Возможно, старомодный или старорежимный и потому никак не имеющий возможности принять в душе то, что быстро прилипает к подавляющему множеству людей более современных, чем я, а значит – более пригодных к сегодняшней жизни. 20 лет назад я был выброшен из нее, и сегодня, страшно признать, констатируюсь отбросом общества, и опять, как всю свою взрослую жизнь, ощущаю себя где-то не потому, что считаю окружающий мир недостойным, а потому что другой, сопротивляющийся, с большим желанием остаться тем, каким меня любили мать, отец, а возможно, видят сейчас дети, друзья и когда-то любимые и любящие женщины. Я чувствую в себе силы остаться таким же навсегда, и на сегодняшний день вижу своей задачей сопротивляться тому, что может меня изменить, причем вина за содеянное занимает в этом одно из первых мест.
Вернёмся к женщинам, продающим своё тело, с которыми столкнула меня судьба и которых таковыми я воспринять никак не могу. Может быть, Богу – Богово, Цезарю – Цезарево, а падшим – падшее. Хотя оттуда, где они находились, мир представлялся в более правдивом свете, отчего для жизни им требовалось меньше масок и… Не знаю, как это сейчас выразить, но внутри них была какая-то, скрытая налётом профессии и окислом переживания от неё, чистота души – той большей её части, которой этот блуд не коснулся. Оттого обе они казались честнее и преданнее многих, считавших себя гораздо выше, но бывших, в сущности, просто шлюхами, ублажающими свои похоти, а то и такими средствами добивающимися своих целей. Это касалось и касается не только многих женщин вне этой профессии, но и огромного количества мужчин. Не мне говорить о морали, но порой нет сил сдержаться.
Обеим женщинам я благодарен, и вспоминаю с теплом и огромным сожалением их преждевременные смерти. По всей видимости, в своей профессии они достигли уровня, позволяющего выбирать, обходиться без посредников и работать с приличной клиентурой. Жизнь первой остановил возомнивший себя владельцем собственности на неё и поступившим, как заблагорассудится, пристрелив, как собаку, похоже, просто не сумев подняться на её уровень и добиться взаимности. Он уже покинул Россию, и кто знает, где сейчас затерялись его кости…
Вторая, Милена, в день своего рождения отказалась «принимать» важных гостей и была наказана чем-то похожим на субботник с такими страстями, которых не выдержали бы сами участники этих издевательств.
