у Даниила Сергеевича Громова маленький член, тогда да, можно предъявить: от клеветы до оскорбления личности и достоинства.
Телефон мигнул сообщением. Я вошла в рабочий директорский чат. Послание мне.
Громов: Алина Юрьевна, не могу дозвониться до вас по teams…
Я: Даниил Сергеевич, я что-то вообще разболелась, но в понедельник буду в офисе.
Не придумала ничего лучше, как вести беседу в общем чате. За выходные забудет. Точно забудет.
Громов: Хорошо. В понедельник у нас будет очень длинный разговор.
Я: Может разделим на несколько маленьких?
И смайлик добавила. Кажется, он реально услышал, ну или совпало так.
Громов: Выздоравливайте.
Я: Спасибо.
Схватив телефон, пошла на кухню: нужно придумать, чем мужа накормить. В морозилке нашла пачку вонголе. Поставила воду для спагетти, на сковороду ливанула оливкового масла, порубила чеснок, томаты черри ошпарила кипятком и бросила туда же к моллюскам.
– Привет, – ответила на звонок.
– Лин, хочу тебя…
Меня окатило леденящим огнем. Да, это был оксюморон, но именно так я себя ощущала. Мне было одновременно и холодно, и жарко. Меня разрывало от противоречивых ощущений. Мне нравилось держать в руках пламя, но я очень боялась обжечься. К чему нас приведет этот эксперимент? Да, вседозволенность пьянила, но никто не отменял похмелье. У нас не было гарантий, что больно не будет. Или нужно расслабиться и жить эмоциями, которые здесь и сейчас? Арс, кажется, именно так и сделал. Наша сексуальная жизнь действительно стала острее: на нерве, и с каждым днем этот нерв натягивался, с болью и диким наслаждением препарируя мою душу. Когда мы с мужем разъезжались, выходили из нашего дома, тесного и уютного мирка, созданного только для нас, где мы главные, а мнение общества, осуждение, требование подчиняться устоям, совершенно не имели значение, мне становилось страшно. Я каждый день боялась увидеть на нем следы его права налево. Мы установили правила, так, на всякий случай (я себя убеждала), что в нашем доме не будет ничего, что унизит меня или его как главного человека в жизни. И тем не менее я отчего-то была уверена, что увижу мужа и сразу пойму, если «это» произойдет. Нашим свободным отношениям уже месяц, но я чувствовала, что Арс на тысячу процентов мой. Возможно, нам обоим, чтобы принадлежать друг другу до последнего вздоха, нужна была именно эта самая свобода.
Я в принципе не собиралась пользоваться своим правом налево: мое тело принадлежало только мужу. Его храм, его алтарь, место силы и спасения. Я не верила, что Арс спокойно воспринял бы, если займусь сексом, пусть без чувств и обязательств, с другим мужчиной. Хотя он вел себя очень уверенно. К сожалению, моя выдержка не так прочна.
Пока паста «отдыхала», я поднялась наверх и, поправив макияж, сняла лифчик и сменила трусики на свежие. На мне было симпатичное платье-свитер, сексуально сползавшее с одного плеча, грудь небольшая, поэтому без поддержки выглядела очень возбуждающе. Если честно, последние года три я так тщательно
