мученичества является как бы необходимой психологической практикой, как бы внутренним предуготовительным упражнением, без которого была бы немыслима борьба с препятствиями, налагаемыми на человека суровой и бедной природой. Самым важным плодом терпения у русского народа является самообладание, способность подавлять в себе волнение и внести мир в собственную душу.
Развитая сила терпения в соединении со способностью превращать все порывистые волнения души в тихое чувство скорби делают славян великими в несчастии и дают им возможность сохранять спокойствие и самообладание в серьезные минуты жизни. Эти качества, глубоко присущие и прирожденные славянской натуре, служат самым верным основанием нравственного самосохранения.
Но самую привлекательную особенность славянской расы составляет ее идеализм, вытекающий из тонкого чувства. Славянская грусть, отмечает античный писатель, заунывная, как и славянская песня, звучит в глубине творений славянских мыслителей. Это тот человеческий вздох, о котором говорится в Креольской песне, тот клапан, который не дает миру задохнуться: «если бы мир не мог вздыхать, он задохся бы!» Этот вздох повсюду слышится в произведениях славянских поэтов и писателей.
К числу отличительных качеств славянской природы нерешительность или слабость характера.
Сущность психологической черты, о которой идет речь, состоит в выжидании, в опасении сказать слово или совершить действие, не допускающее возврата. Это – осторожность, которая по временам, может быть, переходит границы. Очевидно, что эта черта имеет тесное соотношение с тонкоразвитым чувством восточных славян и составляет последствие преобладающего значения чувства в душевном строе.
Сравнивая исторические описания характера русского племени и других племен славянской расы, мы находим те же основные черты теперь, что и тысячу лет назад: то же славянское миролюбие и гостеприимство, ту же любовь к труду, те же семейные добродетели, тот же идеализм, ту же славянскую рознь и ту же нерешительность характера, которые отличали большую часть славян в течение тысячи лет их исторической жизни. В русской интеллигентной среде создаются очень удобные условия и для полной «никчемности», сопровождающейся весьма часто ленью, пьянством и распутством всякого рода, и для чрезмерного увлечения самыми крайними идеями политического характера, тоже своего рода пьянством. Отсюда же наша слабая энергия, беззаботность, небрежность, халатность, недальновидность, растерянность, непатриотичность и пр. Уже Достоевский указал на то, что судьба многих русских интеллигентных людей такая: они не знают, что им делать («Подросток»). Вл. Соловьев писал: «Главная наша немощь в области гражданской жизни состоит в слабом развитии личности, индивидуальности, а через это и в слабом развитии общественности, ибо эти два элемента соотносительны между собой (Вл. Соловьев. Славянофильство и его вырождение). Далее, спутанность и хаотичность наши сказываются
