остальное предначертано самой судьбой. Тебе бы то же самое наши старшие сказали!
Всё ещё не имея возможности верить словам Каросса, я закрыл голову руками.
– Всё, хватит! Можно я хотя бы переварю всё произошедшее?! – я был даже для самого себя слишком громким – Я хочу побыть один.
– В обнимку с тирсапи – это не один. – Каросс будто издевался надо мной.
Это было моей последней каплей. Неся бессмысленную тарабарщину, чтобы заглушить его голос, я быстрым шагом направился обратно в шатёр. Как только шторки, заменяющие дверь, снова сомкнулись, наступила оглушающая тишина. Я получил то, что хотел на данный момент. Теперь никто не будет давить мне на мозг.
Я уселся за свой стол, чтобы сосредоточиться на следующей песне. Их и без того было где-то около десятка запланированных на выступления в Котарре. Но на этот раз я решился взять тот самый лист. После морского путешествия тёмно-бордовая бумага выглядела волнистой. Отсырела, как я понял. Хотя это и интересный способ красиво состарить бумагу, мне всё равно хотелось, чтобы до окончания написания она выглядела поновее. Чтобы уже потом её можно было хоть как-то деформировать.
Я сам не знал, зачем я снова взялся за ту романтическую песню. Моя рука сама как-то к ней потянулась. Возможно, на это повлиял разговор с Кароссом. А может, и что-то иное. Как бы то ни было, ни одна рифма не шла ко мне в голову. Мысли спутались в огромный клубок узлов. При этом сознание рисовало уже знакомую фигуру. При одном только взгляде на свечу я уже представлял перед собой пару узких глаз сегритового цвета13.
Поняв, что таким темпом текст снова не будет продолжен, я отбросил перо в сторону, поднимаясь снова на лапы. Пытаясь отогнать лишние образы, я начал расхаживать по пространству своего же шатра, то и дело цепляясь за перья на голове. Но при представлении того самого капюшона я ощущал странное тепло по всему телу. Я буквально начал слышать своё сердцебиение, стучащее из загривка.
Всё ещё сопротивляясь этим ощущениям, я опрокинулся на диванчик, расправив одно крыло аж до самой земли. Я не мог себе позволить закрыть глаза. Я знал, что за этим последует полное представление той длинной фигуры. Тонкой и изящной, как лезвие кальперского меча…
– «Братик, ты же так совсем измучаешься…» – охнула Рус прямо около моего уха – «Может, поговорим об этом?»
– Ты и так всё знаешь и ощущаешь, Рус… – проронил я – Хотя я и сам в это не могу поверить. Опять этот пышнопёрый северянин оказался прав. Как я могу сейчас так просто поддаваться своим желаниям, возникшим так внезапно? Откуда это осознание?
Тирсапи задумчиво проурчала, медленно приземляясь на мою грудь.
– «Чувства сложно понять.» – подметила она – «Ты прознаешь все детали не сразу, даже будучи здесь, в Котарре. А ведь здесь куда больше знают о чувствах, и как их контролировать. Иначе говоря, извлекать из них пользу.»
Я наклонил голову как можно ниже, чтобы посмотреть на мордочку своей тирсапи.
– Самое обидное, что здесь кроме тебя об этом больше некому рассказать…
Сегритовый цвет – Шедрионский вариант янтарного.
