с чего. Последние полгода, правда, выдались спокойными, просто подарок судьбы, но Даша, как всякая мать ребёнка, опасно и долго переболевшего, всё это время жила как на вулкане, подсознательно ожидая: а вдруг…
– Ма-а… – икая от страха и кривя губы, пролепетал ребёнок, оттянув штанину пижамы и уставившись на собственную ногу круглыми от страха глазищами. – Это ведь не оно, а? Скажи, что нет! Это ведь не снова?
– Спокойно, детка.
Сказала-то Даша бодро, а у самой похолодело в груди.
Потянулась к настенному выключателю. Светлячок ночника тотчас потускнел и растворился в ярком свете, затопившем детскую. Кое-как – ноги вдруг стали негнущимися – Даша присела на корточки перед кроватью, обеими ладонями обняв детскую ступню, такую же белокожую как у неё… и с внутренним содроганием уставилась на покраснение чуть выше щиколотки, диаметром сантиметров пять. Пока только покраснение, без зловещего багрянца.
И с характерной такой, вполне безобидной, хоть и с подсохшими следами крови, полоской. Скорее всего, от жёсткого ремешка.
Её прошиб холодный пот. Точно ли от ремешка?
Она очень надеялась, что голос звучит спокойно и уверенно.
– Дружок, ты просто натёрла лапку в новых босоножках. Ты же сама с вечера пожаловалась на них, забыла?
Ребёнок шмыгнул носом и усиленно закивал. И Даша тоже энергично затрясла головой в ответ, давя в себе желание истерически разрыдаться. Давно уже они научились не плакать просто так. Плач всего лишь от абстрактного страха вытягивает силы, а те могут ещё понадобиться. Впрочем, нет, пусть накапливаются не для борьбы с новым кошмаром, а на что-то другое, полезное!
Хорошо, что тревога ложная. Плохо, что для общего спокойствия надо обняться, а руки дрожат. Заметит доча мамину панику, подумает, что та утешает её выдумками, сочинёнными на ходу, и заведётся…
Даша стиснула зубы.
Вдох. Выдох. Она умеет держать себя в руках. Нельзя пугать ребёнка.
Присела рядышком, обняла. Бестрепетно. Сильно.
– Всё хорошо, солнышко моё. Ты здорова. Просто… помнишь, как нам Татьяна Владимировна говорила? Лечение, такое, как у нас, часто сбивает иммунитет, и сопротивляемость у организма никудышная; любая царапина может воспалиться и долго не заживать. Завтра срежем нафиг эти ремешки. И вообще – чем так мучиться, купим новые босоножки!
Ксю порывисто вздохнула:
– Мам, не надо!
– Что?
– Не надо новые, мне эти нравятся. Я привыкну. Я их размягчу! Погуглю завтра в Интернете, почитаю, как это сделать, и буду носить. Ты прости, что я так… Я просто испугалась.
У Даши словно гора с плеч упала.
– Ничего! – зачастила она сквозь смех. – Подумаешь, ерунда какая! Я же всё равно не спала. Сейчас мы обработаем твою рану перекисью, и всё до свадьбы зажи…
Хлопнула
