верится с трудом. Не потерпели бы храмовые братья на своей территории подобного соседа. Рыцарям ордена Грифона вряд ли бы пожаловались, но справились своими силами. Несколько дней хождений вокруг с пением гимнов и молитв Творцу Вседержителю – этого никакой дух не выдержит. Живой человек – тоже вряд ли.
А тут еще на призрачную макушку постоянно падает всякий хлам. Для кого-то и рваный башмак – великая ценность, дорог как память. И никакая нежить не сможет доказать, что это не так. Сколько за века существования Корби здесь было любопытных школяров? То-то и оно. А ведь местные служки и храмовые братья тоже наверняка не прочь получить дармовой совет от того, кто точно никогда не растреплет их тайны.
Так что никакая всезнающая сущность нам не явится, ее просто нет, все это выдумки старших. Интереса здесь мне никакого, но колодец нужен Джеффри. Он ведь тоже мог не ходить со мной на галерею. Чтобы узнать заветные слова, ему было достаточно поставить в деревенском трактире хромому Джону три большие кружки эля. Но друг, прекрасно зная о такой возможности, о ней даже не заикнулся. Значит, теперь моя очередь идти туда, куда не очень хочется. Так для меня правильно.
К тому же знаю я Джеффри: до колодца доберется, а бросить кольцо, или что он там припас, побоится. Потопчется рядом и уйдет, а потом будет долго вздыхать и тосковать по упущенному счастью.
Друг ожидания оправдал полностью. Подошел, поеживаясь, протянул руку со сжатым кулаком над черным сырым зевом. И замер.
– Артур, а что, если оно не явится?
– Сейчас проверим. Кидай. Ну же!
Джеффри вздрогнул, но кулак не разжал.
– In nomine meo voco!
В недрах колодца что-то ожило, завозилось. И, судя по звукам, начало подниматься. Вот сейчас в край каменного обода вцепится склизкая когтистая лапа…
Вместо нее показалась не то голова, не то похожий на кочан капусты ком грязных, когда-то белых тряпок. Высунулась до того места, где у человека должны быть плечи, и принялась ворочаться из стороны в сторону, высматривая нас. Джеффри вскрикнул и швырнул в духа тем, что сжимал в ладони.
Маленький предмет пробил сущность насквозь, и через какое-то необычно короткое время из колодца раздался слабый всплеск. А мне почему-то казалось, что воды там давно нет…
Дух между тем вытягивался наружу, как мутовка из маслобойки – прямо, не сгибаясь. Он оказался длинным, не меньше четырех локтей, и довольно широким. Напоминал собой белые одежды отца настоятеля, вывешенные после стирки на просушку.
Только у присноправедного Корнелиуса нет привычки занавешивать лицо каким-то потрепанным полотенцем.
Джеффри сам уже походил на бесплотного духа – стоял молча, покачиваясь. Спрашивать придется мне. Знать бы еще как. Судя по тому, что главный призыватель сущности – привратник Джон, человеческую речь она понимает. Но по-простому как-то неудобно.
– Скажи мне, явившийся на зов…
– Артур! –
