Женщина сказала, что кровь заражённая. Руслан просто легкомысленно не думал, что несёт опасность. Забыл, как бывает с бессмертными, насколько хрупка смертная жизнь, или специально держался близко?
Напряжение можно было ножом резать, порядок сохранялся только из-за убедительного обещания бессмертного тёмного. Анвар не хотел отдавать неиспользованный шприц, и Руслан прошёл от стенки на середину зала и отнял шприц силой. Анвар смотрел на бессмертного, как взбешённый демон.
Неизвестно, двигал ли тёмными далее искренний порыв или страх перед Русланом, но Мина, присутствующая от рода Менкса в полном одиночестве, отдала два шприца Ксавье, Маврикий, Михаэль и Франц также отдали по два многодетным тёмным семьям. Светлые отдавали ненужные шприцы, не задумываясь, но тоже только светлым.
Александр осторожно обошёл скользнувшего по нему глазами бессмертного и сел на пятачке, где расположился его старый да малый род.
– Отец, – Александр пристально посмотрел на старое загорелое лицо в обрамлении седых прядей.
Арист казался счастливым.
– Возьми, отец.
Посменно рыдающие младенцы от уколов включились в единый оскорблённый хор.
Старик принял шприц сухой загорелой рукой в переплетении вспученных сизых вен, задумчиво взглянул на его металлический блеск. Александру стало спокойно на сердце. Быть светлым – это такая судьба, которая не позволяет быть счастливым, когда кто-то рядом страдает. Александр не представлял мир без отца. Он должен был остаться.
Арист не мог не испохабить момент самоотречения. Худые старческие пальцы ловко воткнули конец капсулы Александру в руку, лицо старого интригана при этом оставалось безобразно счастливым. Андрей наблюдал за отцом и дедом распахнутыми до предела серьёзными глазами, явно решив, что они оба свихнулись.
– Зачем? – расстроился Александр.
– В моих глазах ты всегда такой, – Арист погладил по спине засыпающего Акима, – неужели ты думал, что я позволю тебе пожертвовать собой ради старого пня вроде меня? А чума… как-то меня уже миновала…
С потолка медленно опустились прозрачные пластиковые бутылки с водой.
– Хватит откровений, – строго предупредил Руслан.
– Не ровен час дверь откроется… – пробормотал Карл в полудрёме.
Александр чувствовал неодолимую усталость, веки тяжело опускались, хоть спички ставь, он ещё хотел сходить за Рюриком, чтобы посадить его ближе к себе, на всякий случай, но сил уже не было.
Донеслись последние непонятные слова:
– Постойте, а как же мы?!!
Плечи опали, голова свесилась на шее, он ещё почувствовал жёсткое колено отца под щекой, его руку у себя на затылке, а потом провалился в сон.
Первое, что увидел Александр, очнувшись – лицо отца. Что-то архетипичное, почти рождение, что-то виденное не раз. У Александра закружилась голова. Отец сидел как прежде, со всех сторон обвешанный непроснувшимися внуками, и улыбался. Жив-живехонек, и, похоже,
