Там, где другое небо: Цикл первый. Реймонд Нилл

      Последний день на восточном фронте

      Квайт Каспер выхватил письмо из рук погибшего офицера и еще раз огляделся вокруг. Окопы были усеяны телами павших воинов, отчаянно пытавшихся сдержать натиск врага. Некогда густой лес оказался пустынной долиной, усеянной воронками от мин и снарядов. Ничего. Вокруг было слишком тихо, и лишь шум бронеколонны перебивал зловещее хвойное молчание. Танки смело прорывались сквозь ели, сосны, пихты и прочие деревья. И только треск бревен выражал боль природы.

      – Каспер…

      – Сержант?

      – Ты когда-нибудь видел нечто подобное?

      – Ни разу.

      Тела воинов больше походили на памятники, чем на живых людей… Все они знали, что их ожидало, и никто не протестовал против участи. Это пугало Каспера, и он почувствовал холод по спине. Над окопами стоял невыносимый хвойный аромат, смешанный с запахом крови, земли и дизеля. Солдаты принялись рыть яму неподалеку от укреплений. Капитан, верхом на железном коне, отдал приказ роте укрепить траншеи, зарыть танки и отвести в сторону пехотные машины на случай, если что-то подобное повторится. Каспер передал письмо офицера сержанту и принялся помогать солдатам. Так продолжалось до вечера…

      Сержант Джони Макауэр был где-то на четыре года старше Квайта. Последний помнил его еще по временам, когда он, будучи наивным сорванцом, воровал кукурузу в Сан-Палермо и получал тумаки от старших. И Джони был единственным, кто заступался за маленького Каспера. Именно поэтому Квайт и Макауэр были скорее старыми друзьями, нежели командиром и солдатом. "Элвис" – так называли его солдаты роты, возможно, из-за пышной, в некоторой мере гламурной шевелюры, возможно, из-за его особой любви к рок-н-роллу. Однако он никак не реагировал на свое прозвище. Ему было безразлично, он спал, укрывшись кусочком старого брезента.

      Сквозь хвою была видна одинокая опушка, рассеченная пополам беглым ручейком. В ночном дозоре, на правом фланге, дежурили Каспер и братья Томпсоны – близнецы, которых пихнули в разведотряд роты. Было тихо. Слишком тихо. И Томпсоны, как никто, это подметили.

      – Эй, тихоня! – окликнул Каспера старший. – Кажется, затишье перед бурей?

      В его глазах можно было наблюдать пустоту, в глубине которой сидел заячий страх, страх жертвы. Он держал бинокль мертвым хватом, боясь лишний раз высунуться из укрытия.

      – Тихоня! – повторил другой брат.

      Каспер не ответил. Он смотрел на небо, рассыпанное звездами. Тогда один из братьев попытался привести его в сознание физически, но заметив приближение, Квайт тут же откликнулся:

      – Что? Отстаньте, парни.

      Томпсоны в недоумении переглянулись друг на друга.

      – Ты на посту! – синхронно ответили близнецы.

      – Ну так вы же разведчики, – выдал Каспер, поправляя повязку с красным крестом.

      Братья утихли. Младший из них, согнув колено и опершись на винтовку, нагнулся к земле и принялся бормотать себе что-то под нос. Старший Томпсон, отпустив бинокль, достал припрятанный на черный день комочек жевательного табака и молча зажевал.