компании не стали ограничиваться предложенными им холстами и воплотили ярчайшие образы на стенах, полах, стульях и столах абсолютно всех этажей здания. В силу острой нехватки кистей, яркие краски наносились на поверхности с помощью ладоней, ступней и ягодиц, оставлявших характерные отпечатки. Несмотря на невиданную ранее свободу творчества, плохой уровень подготовки не позволил девушкам изобразить что-либо стоящее в художественном плане, но зато удалось родить на этот свет один из самых дорогостоящих клининг-контрактов.
Прошло порядка получаса, прежде чем Герберт добрался до нужного адреса. В воздухе до сих пор стоял запах гари, здание было огорожено и обнесено яркой светящейся лентой. Снаружи стояло несколько полицейских автомобилей, по территории здания ходили люди в штатском, занимавшиеся выяснением причины возгорания. Вокруг всего этого стояла огромная толпа молодёжи с венками и фонарикам, состоявшая в основном из девушек лет четырнадцати – шестнадцати и небольшого количества парней, которые, по всей видимости, пришли сюда вместе со своими подругами. Повсюду виднелась фирменная атрибутика Евы – разноцветные футболки, сумки с голографическими нашивками, головные уборы со значками и прочие мелочи. Несколько особенно юных девчонок плакали навзрыд, подруги пытались успокоить их, но всё было безуспешно. Площадь здания была довольно большой, поэтому работы у следователей было и так по горло, но то и дело кто-нибудь из особо преданных фанатов пытался прорваться на огороженную территорию, и его приходилось ловить, выпроваживать на улицу и оформлять протокол.
Со стороны проезжей части раздался резкий гудок, толпа расступилась, и показалось ещё две полицейские машины, вызванные в качестве подкрепления для наведения порядка. Один из автомобилей перегородил вход на задний двор, а второй остановился у главного крыльца. Смотреть здесь было не на что. У нескольких девушек опять началась истерика, а один парень бросился требовать у прибывших полицейских какую-то информацию. Герберт не перепутал вчера адрес. Оттого, что он продолжал из последних сил сомневаться в этом простом факте, реальность измениться не могла. Голос сомнения начал потихоньку угасать, но сознанию не могло быть позволено остаться в покое. Из бесконечно глубокой темноты послышался другой, уже знакомый голос, пытавшийся убедить Герберта в том, что он имеет какое-то отношение. Нет, этого ему было мало, он жаждал абсолюта. Не невольного свидетельствования, не случайного участия, а полной и бесспорной ответственности за произошедшее. Ведь ему вовсе ничего не мешало осуществить это злодеяние. Более того, не желал ли он этого в глубине души?
Герберт встряхнулся, с трудом отогнал тревожные мысли и зашагал обратно в сторону метро.
На скамейке у станции сидела та самая девушка, выступавшая часом ранее в вагоне поезда. Вид у неё был довольно понурый, она смотрела стеклянными глазами вдаль перед
