тщательно. Он по привычке потянулся за телефоном, но даже не успел его разблокировать, как на экране высветилось очередное уведомление, семнадцатое по счёту. «Что-то случилось? Неужели Саймон разболтал всем свою вчерашнюю глупость?» – подумал раздражённо Герберт.
«И где ты? Уже скоро начнётся!» – гласило самое последнее сообщение на экране.
Все сообщения были от Саймона, доброго утра он пожелал уже около девяти и после этого продолжил напоминать о своём существовании со всё сужающимся интервалом. Телефон снова завибрировал, на экране высветилась очередная порция ругательств.
«Ты что, только проснулся? Я же вижу, что ты онлайн!»
Герберт с ужасом вспомнил, что пообещал Саймону сходить вместе с ним на выступление Евы Марокко. Это была одна из тех молоденьких кавер-исполнительниц, чья основная ценность заключалась только в её внешнем виде. Впрочем, с тех пор, как появилась возможность программно создавать полностью человекоподобные аватары и голоса, даже эта часть образа лишилась последней присущей ей ранее естественности. Продюсеры метаперсон платили огромные деньги за доступ к новейшим алгоритмам анализа предпочтений, на основании которых компьютер генерировал цифровой образ с точностью до мельчайших шрамов и пор кожи. Предпочтения публики, разумеется, постоянно менялись, поэтому нужно было учитывать возможную необходимость корректировки образа в будущем. В интернете это называлось цифровой пластикой и стало довольно привычной вещью, но ряд продюсеров всё ещё считал это слишком рискованной затеей и не всегда решался на радикальные ребрендинги. Не прошло и нескольких лет, как цифровые личности оказались в среднем значительно более привлекательными и популярными. Дело было не только в способности адаптироваться под аудиторию – полноценная оцифровка тела стоила довольно дорого, поэтому аватары начинающих метаперсон были сравнительно низкого качества и не могли похвастаться хорошей детализацией, особенно во всём том, что касалось лица и волос. Для тех, у кого денег не было вообще, оставались только бесплатные аватары из конструктора. Герберт пользовался как раз одним из таких. Некоторые предзаготовленные образы продавались за деньги, в основном за счёт этого и за счёт продаж кастомизации этих образов MetaWorld и существовал. Ходили разговоры и о государственном софинансировании, но ничего из этого не было подтверждено на официальном уровне.
Старенький компьютер с шумом запустился, на экране несколько раз моргнули терминалы вирусных программ, которые никак не получалось удалить, после чего, согласно настройкам автозапуска, подгрузилась начальная среда MetaWorld. Герберт ввёл свои данные, надел набор виртуальной реальности и на несколько мгновений провалился в полную темноту. Вокруг начали вспыхивать формы разных цветов – MetaWorld компенсировал слабый вестибулярный аппарат пользователя по запатентованному алгоритму. Герберт к этому уже давно привык и даже не обращал внимания, но хорошо помнил, что в ранних версиях MetaWorld он дольше пары часов находиться просто не мог – начинала болеть и кружиться голова, слезились глаза, и особого удовольствия от процесса уже было не получить.
Процесс
