пошел. Ну, а дальше, я уже знаю, что было… Такие дела.
Пару кварталов мы проехали. Я все про тех мертвых вспоминал, что в подвале тогда видел. Стало быть это туда гадины всех стаскивали! А нахера они им? Припасы что-ли?! Дык, не особо-то и много тех людей там было! А стало быть, место то, не одно такое! Есть еще места такие. Людей-то в городе дохренища живет! А сколько – это «дохренища»?.. Хотел у Ивана спросить, да не успел, остановил он машину. – Хреново мне… – говорит. А сам бледный сделался. Да круги синие под глазами. И губы посинели у него. Дышит тяжко. Пот на лбу и щеках выступил. Мелкие такие бисеринки.
– Э, Вань, ты чего?! – говорю.
Рубаху он закатал, а там – дырка. Узенькая такая, словно лезвием чиркнули. А под ней, огромная такая гематома надувается. Кровь у него внутрь бежит! Прямо в брюшину. Видать гадина та хвостом проткнула! Ох, хреново-то как! А делать чего? Как помочь человеку? Я же не дохтор… Дык, и где искать-то этих дохторов сейчас? Че-то мне аж нехорошо сделалось. Человек хороший, да помочь ему надо! А, как… Посмотрел я на рану ту еще раз, да в глаза Ивану-то поглядел. Качает он головой. Видать и сам понимает, что это все… Говорит: – Ты вот что, Терентий! За руль садись.
Ну я молча, волчка на низ в ноги ссадил и пересел сразу. Дверцу даже тихонько захлопнул, чтобы не услышала гадина никакая. И сижу. – А делать-то чего? Я же не водил такую ни разу!
Растолковал мне все Иван. Где ключом заводить, где газу давать, да как скорости в ней переключаются. Сцепление показал, как жать. Еще много чего тама было! Рычаги всякие, специальные! Кнопочек – куча-мала! Почти, как в УАЗе том, что на стоянке стоял! Дык, не запомнил я всего, что Иван мне рассказывал. Только основное. Да хватит мне и того. В принципе, оно не шибко сложнее, чем на тракторе колесном ездить! Заведенный тот Урал уже был, да на нейтрали. Выжал я сцепу, передачу воткнул, газку поддал, и плавненько так – сцепление то и отпустил. Дернулась машина ехать только, дык, заглох мотор! От-ить нелегкая…
– Не беда-то, – Иван говорит. – Заводи, да газу больше давай!
Ну, я и дал. Как попер Урал этот! Ух, сила-силенная! Прет, скорость набирает, кирпичи битые под колесами мнет, летит крошево во все стороны! Нравится мне! Только гляжу, Ване совсем плохо стало. Сбавил я ход. А он голову-то опустил, вроде как и на дорогу смотрит, а глаза у него, будто в никуда. Даже волчок ближе к нему подсунулся, да голову ему под ладошку дал. Жалко видать человека-то! Чует волчок, что человек хороший.
Гляжу, поглаживает Иван волчка маленько так, да рука его дрожит. Белая стала. Вены синие под шкурой видать. Плохо дело! Только сделать ничо не можем мы для него… Поднял он голову, да глядит на меня. Осунулся весь, будто мертвец на меня смотрит. – Сто грамм бы… – прошептал, да улыбнулся мне. А у самого в глазах печаль, тоска такая…
– Ну, дык! Есть! Есть-же у меня, есть! – вспомнил я сразу про водку ту, что в квартире нашли. Самогонку-то! Сумку достал, да выудил оттуда бутылочку. –
