style="font-size:15px;"> Что ж, он может найти другого исполнителя среди отцовского офисного планктона, – только свистни.
Словно прочитав его мысли, Оля быстро проговорила: «Приезжай ко мне, я всё отдам».
– Договорились.
– Богдан…
Не дождавшись окончания ответной реплики, повесил трубку. Наклонился и потрепал собаку за ухо. Настроение после тревожного сна немного выровнялось.
Если на диске будет достаточно доказательств об отмывании денег и других финансовых махинациях отца – налоговая живо прикроет кормушку папаши. Каха, безусловно, поможет. Без него Богдан бы не справился.
Кахабер Беридзе. Каха. Человек, заменивший отца, наставника, друга.
Для кого-то это имя вызывает смиренный ужас, ассоциируется с реками крови, пролитыми в 90-е, когда Каха только создавал свою криминальную империю.
Но для Богдана – это тот, кто научил законам выживания в этом волчьем мире, направил его ярость в нужное русло, помог завоевать авторитет и укрепить свой бизнес. Человек, обладавший невероятными возможностями, связями, властью. Единственный, кому Богдан доверяет.
Вместе они уничтожат ублюдка.
– Падать будет больно, Аркадий Борисович, «папа». – Тихо произнёс Богдан, глядя в пустоту мрачным взглядом.
Он притронулся к подвеске в виде двух сплетённых рук, висевшей на серебряной цепочке на широкой смуглой шее. Одно из двух украшений, которые он носил всегда и которые имели для него особый смысл. Подвеска и часы, – подарок матери и подарок Кахи.
Скоро он получит свой сладкий приз, свою порцию удовлетворения, запредельного кайфа, когда увидит, как рушится весь мир Сибирских, как его отец мечется в предсмертной агонии, умоляя о прощении!
Как гласит надпись, набитая краской под кожей на его руке: «bazen affetmek en acimasiz intikamdir» (турец.).
Цитата принадлежит генерал-полковнику советского времени Виктору Абакумову, – Богдан изучал русскую историю и эти слова врезались ему в память, найдя горячий отклик в душе.
«Иногда прощение есть самая жестокая месть».
Глава 4
Спустя несколько дней следователь привёз в больницу мою сумку. Кто-то нашёл её недалеко от остановки в Одинцово и сдал в отделение полиции.
На мобильном высвечивались многочисленные пропущенные от отца и с работы. Надо придумать, как объяснить всем своё длительное молчание. Врачи сообщили, что я здесь ещё минимум на неделю. Зато нет беременности или букета заболеваний, чего я так боялась.
Думаю, беременность мне в принципе не грозит. Вряд ли я ещё когда-нибудь смогу даже подумать о близости с мужчиной.
Собравшись с духом, я позвонила на работу, сказала, что попала в аварию и сажусь на больничный. То же самое наврала отцу, сообщив, что пока не смогу отправлять ему деньги, как раньше.
Стыдно так, будто это я виновата во всём.
Жизнь будто поделили пополам: на до и после этого события. Понимаю, что что-то безвозвратно изменилось. Пока не могу
