самого Славки с девушками всё как-то не срастается. И вроде неплохой он парень, и умом не самым захудалым, и характером весёлым удался, и на вид, если не красавец, то не хуже других. Но всё как-то не те девушки попадаются. Всё стараются его неспокойный дух к рукам прибрать. Командуют. А он не привык, чтобы ему указывали. И на побегушках ни у какой, пусть даже принцессы, быть не намерен. И сознание его от любви никогда не затуманивалось, и под сексуальный гипноз никто взять не сумел. Так и ходил Славка свободный, как ветер в поле. Довольный и счастливый, что под оковы брака по дурости или недосмотра попасть не умудрился. Так как попались все его друзья.
А он их, нет-нет, да и высмеивает. Мол, как так можно, чтобы здоровому парню молодая жена приказывала. Это вообще, что за ерунда? После таких дел понятно, что жены друзей стали запрещать своим мужьям с другом Славой общаться. А то, ещё чего доброго, надует им в уши о прелестях свободной жизни, тогда что делать?
Так и остался один. Димку-то Оксанка тоже на короткой ноге держит. А самому себе шутки выдумывать уже неинтересно, вот и сидит теперь Славка продавцом в автомагазине с автомобилистами общается. Что у кого лопнуло, перетёрлось или застучало.
Скука несусветная.
***
От парикмахерской пошел домой, чтобы выложить сестре возмущение. А также со всей серьёзностью сказать, что больше никогда не пойдёт у неё на поводу. И не станет слушать её обещания, даже под страхом шантажа. Конечно, ему не хотелось, чтобы мама узнала подробности его похождений, но и это ведь не конец света. Если и пострадает, то совсем немного. Ну, выслушает как обычно мамину нотацию, а после всё уляжется и будет как всегда.
Поэтому, так и скажет сестре, что больше не желает ходить к этой белобрысой толстухе просить прощения и, тем более, унижаться.
– Ну, что? – с порога поинтересовалась Оксанка и со смехом посмотрела на куртку, испачканную листьями и цветочной пыльцой. – Вижу, ты не слишком тщательно подбирал слова. Что ж, нужно будет сказать маме, где и с кем ты коротаешь вечера.
– Да говори, кому хочешь, но только запомни навсегда, больше я к этой твоей безумной парикмахерше ни ногой. Хоть зашантажируй меня до смерти. Это моё последнее слово. Она же ненормальная. Чуть что, сразу в морду бьёт. Нет, я на такое не подписывался. Она твоя парикмахерша, вот ты и ходи, перед ней извиняйся. А меня от этого дела отстраняй. Больше не пойду ни за какие угрозы.
Но Оксанка, видно, задумала довести его до крайнего состояния, потому что на всё это она просто ответила:
– Хорошо, можешь не ходить, только давай-ка, вещички свои собирай и переезжай, дорогой братишка, к маме. Надоело мне с тобой цацкаться. А там делай всё, что хочешь. Раз не желаешь перед Любой извиняться. Тогда – к маме.
Почесал за ухом Славка и сказал:
– Ладно, завтра снова схожу, но только это будет последняя, понимаешь – последняя попытка.
Оксанка повернулась, чтобы пойти в кухню, но что-то вспомнила и вернулась:
– Только не забудь пригласить её в кино или в кафе.
