поглощенный злостью, ничего не чувствует.
– Росс! – кричу я. Мой голос срывается, когда я вынуждена схватить его лицо и сказать самое ужасное: – Отпусти его, и я сделаю все что угодно. Только не трогай его.
Тьма медленно сползает с серебристых глаз, и Росс останавливается. Мои пальцы касаются его скул, и он, наконец, это ощутил. Сердце бешено колотится, а на душе лишь обреченность. Все, бежать уже поздно. Росс накрывает мои руки своими, и я вздрагиваю. Он встает, держась за меня. Его грудь часто вздымается, а древесный запах окружает меня, заманивая в ловушку. Дьявол нашел меня.
Когда Доминик оказывается вне опасности, я вырываюсь из рук Росса и падаю на пол. Сдержать слезы становится практически невозможно, но я не заплачу перед ним. Доминик поднимается на локтях, и я помогаю ему, попутно оглядывая травмы. Обе брови рассечены, на носу большая ссадина, под глазом наливается гематома, а губы разбиты. Если я и успела забыть, какого ненавидеть Росса Кинга, то сейчас я вспомнила все.
Смерть мамы, предательство, избитый Доминик – все это достойные причины для ненависти.
Понимаю, что моему другу сейчас невыносимо больно, но не могу не кинуться ему на шею. Он – моя опора, мое часть моей души, и плевать, что подумает Росс. Я чувствую, что он смотрит. Пускай. Доминик мне дороже любого здравого смысла. Дом одной рукой обнимает меня, и мы встаем.
– Не смей к ней прикасаться, – рычит Доминик на Росса. Его хватка на моей талии становится крепче, и он шепчет с болью в голосе: – Ты должна была бежать, солнышко.
Оторвавшись от него, просто отвечаю:
– Дом, ты думал, что вести бой вдвоем будет легче, но мы не учли, что глупая любовь заставит нас жертвовать собой друг за друга.
Он ничего не говорит. Я поворачиваюсь к Россу и вижу весь спектр замешательства на его лице. Меня так злит, что он даже не извиняется перед собственным братом, и я рявкаю на него:
– Ты больше никогда не посмеешь ударить его! Я убью тебя собственными руками, если ты хотя бы толкнешь Доминика. В прошлый раз я тебя пощадила, но подобной глупости больше не совершу.
Росс не запирает свои эмоции, и я вижу намек на сожаление. Он открывает рот, но сказать хоть что-то не может, потому что из запертой комнаты доносится тихий голосок:
– Мамочка?
Мы с Домом напрягаемся. Все самообладание, пришедшее минутами ранее, тает. Что делать теперь, я не знаю.
– Что за…? – вырывается у Росса, и он подходит к двери и отпирает ее.
Из комнаты выходят Марселла и Оливер. Дом благоразумно ковыляет к кровати и прикрывает избитое лицо капюшоном толстовки, чтобы дети не увидели то, во что оно превратилось. Оли удивляется, увидев Росса, и буквально прыгает на него.
– Росс, я скучал! – сонно говорит мой брат, а у меня лишь одно желание – спрятать его куда-нибудь подальше. – Ты приехал нас навестить?
Росс в ответ обнимает Оли и отвечает:
– Я
