биопсии, я ничего не могу сказать. И как бы вы ни были заняты, постарайтесь найти время и поговорить с этими хирургами. Вы должны.
– В течение какого времени? – спросила Алекс сдавленным голосом.
– Занимайтесь вашим процессом, если не можете его бросить и если он не продлится более двух недель. Но в любом случае вы должны успеть сделать биопсию в течение этого срока. От ее результатов и будем отталкиваться в дальнейшем.
– Кто из этих троих самый лучший? – спросила она, протянув доктору листок.
– Они все великолепные врачи, но я больше всех ценю Питера Германа. Он очень хороший человек – прежде всего человек, а потом уже хирург. Его волнуют не только операции и биопсия.
– Замечательно, – машинально откликнулась Алекс. – Позвоню ему завтра.
– Почему же не сегодня? – Андерсон давил на нее, чувствуя, что правда на его стороне. Ему не хотелось, чтобы Алекс использовала работу как оправдание и отказывалась в этом признаться.
– Хорошо, чуть попозже, – сдалась Алекс. И тут ей пришла в голову самая душераздирающая мысль. Алекс снова посмотрела доктору в глаза. – А если мне удалось зачать ребенка в эти выходные? Что, если я беременна, а у меня злокачественная опухоль?
– Это мы поймем ближе к делу. Беременны ли вы – это выяснится тогда, когда будут получены результаты биопсии, – сказал Андерсон.
– А если я беременна и у меня рак? – ошеломленно спросила Алекс. Неужели, если она забеременела, ей придется пожертвовать ребенком?
– Разумеется, жизнь матери в данном случае важнее.
– О Господи, – Алекс закрыла лицо руками. Потом она снова посмотрела на врача. – Как вы считаете, могли тут сыграть роль те гормональные препараты, которые я пью?
Одна мысль об этом заставила ее покрыться ледяным потом. Неужели, пытаясь забеременеть, она все только усугубила?
– Честно говоря, не думаю. Позвоните Питеру Герману. Встретьтесь с ним как можно скорее, поговорите и сделайте биопсию – время не ждет.
План действий звучал вполне разумно. Подумать только – вечером Алекс вернется домой и расскажет Сэму, что на ее маммограмме доктор увидел опухоль. Это не укладывалось в голове, но у нее действительно опухоль. И все очень серьезно. Это можно понять и по снимку, и по напряженному взгляду Андерсона. Похоже, для него этот разговор оказался не менее мучительным. Алекс провела в его кабинете уже почти целый час.
– Я вам очень сочувствую, Алекс. Если я что-то могу для вас сделать, обязательно позвоните. Сообщите, какого хирурга вы выбрали, и я с ним тоже свяжусь.
– Начну с Питера Германа.
Доктор протянул ей снимки. Уже само слово «хирург» звучало довольно зловеще. Алекс срочно захотелось на воздух. Выйдя из клиники – туда, в теплый октябрьский день, – она остановилась перевести дух. Алекс почувствовала, что ее словно дубиной огрели. Ей с трудом верилось в то, что она только что услышала.
Она
