Он что, правда, его не узнал? Хотя, мне же лучше. Значит, сидим и наслаждаемся шоу. А Евгений Петрович – хорош, раз к нему не просто по имени обращаются. Правда, он тут же влез в разговор.
–Не преувеличивайте, это просто детские разборки. Думаю, мы обойдёмся обычным устным замечанием для обоих.
–Но как же так. Раз вы оба уже здесь мы вполне можем разобрать весь конфликт, по всей строгости.
Похоже, завуч ему начал на что-то намекать. Тоже мне, гении шпионских игр, ещё бы подмигнул в процессе, для полноты картины. Здесь уже и мой отец не удержался.
–Действительно, раз уж всё настолько серьёзно, давайте разбираться. Что такого натворил Влад, что мне пришлось срочно сюда приезжать?
Завуч только собрался начать разливаться соловьём, описывая жестокость и подлость моего поступка, как его прервал уже я, не везёт сегодня мужику.
–Пожалуй, зачинщиком и правда можно посчитать меня. Возможно, я слишком остро отреагировал на незначительное действие. Но уже в процессе Антон оскорбил наш род, и я просто вынужден был его осадить.
Хорошо, что смог вспомнить имя, а то было бы очень неудобно и сейчас его «толстожопым» называть. Ой, а как скривилось лицо Евгения Петровича, понимает мужик к чему всё идёт. Но завуч этого не увидел, продолжая сверлить меня злобным взглядом.
–Это хорошо, что ты признался, кто зачинщик. А вот кто там кого оскорбил это ещё доказать надо. Не верить же тебе на слово.
Я же говорил. Мужик – идиот. Прямым текстом обвинил благородного во лжи, в присутствии его семьи. Нет, понятно, что тут всё могло и закончилось, если бы я не смог подтвердить свои слова.
–Ну, раз уж вы мне не верите, придётся предоставить доказательства.
Отец смотрел с интересом. Евгений Петрович же скривился ещё больше, и начал что-то строчить в телефоне. А я достал свой наладонник, и включил воспроизведение. Вот как чувствовал, что не зря активировал запись ещё когда поднимался из-за своей парты.
На столе появилась небольшая голограмма изображающая часть класса со мной в центре. Вот оно начало разговора, вот мой удар. Противник вылетает за зону записи. Я даже испугался на секунду, что ошибся в своих расчётах. Но нет, если первая фраза про трёхсотку идёт непонятно откуда, то потом Антон снова возвращается в видимую часть и выдаёт то самое своё сакральное: «Что, думаешь, твоё благородство тебе чем-то поможет. Да вертел я тебя и весь твой поганый род на…»
Лицо Евгения Петровича надо было видеть в этот момент. Если бы ему удалось исчерпать конфликт заранее, всё и правда могло ограничиться простым замечанием. Но завуч подгадил им обоим, мало того что прямо обвинил меня во лжи, так ещё и сделал это вроде как в интересах именно моего оппонента и его семьи. Пиликнул телефон, и теперь лицо начало бледнеть уже у завуча. Так вот кому писал папаша Антона. Ну да, до дяденьки наконец-то дошло, что за подставу он тут учинил.
Чтобы немного объяснить произошедшее, надо
