бойся, сюда Он не придет. Еще рано. Но Он решил, что тебе нужно кое-что услышать. Я тут уже всем рассказала, но они слишком тупы, чтобы понять.
– Думаешь, я умнее?
– Думаю, тебе нужнее.
И тут она вдруг начинает петь. Качаясь из стороны в сторону и глядя на меня в упор, она выводит странную песенку. Мотив кажется веселым, но мне отчего-то не по себе:
«Подул колючий ветер,
Все замерло кругом.
Все тает в мглистом свете
И все летит вверх дном.
Вперед! По жженным тропам,
По вымершим следам,
По высохшим болотам,
По чуждым берегам.
Иди сквозь шелест духов,
Чрез прошлого курган,
Через чащобы слухов,
Что залил океан.
Там Древо многоликое
Иссохшее растет,
Мудрейшее, великое
Хранит секрет и ждет.
Иди крутой дорогою,
Но только не забудь:
Сквозь бездну черноокую
Проложен этот путь.
Где верх – там низ окажется,
Где низ – там небосвод,
Все, что привычным кажется,
Обманом предстает.
И дует ветер грозный,
Все стонет и скрипит,
В час самый темный, поздний
То Древо говорит.
Вопрос услышат ветки,
Ответ прошепчут в тишь,
И тот, кто заперт в клетке, —
Того освободишь.
Заплатишь цену эту
За истину и ложь,
Склонившись Тьме и Свету,
То Древо ты найдешь».
Она замолкает и отворачивается, безразлично рассматривая стены. Я же перевожу взгляд на стекло, ища глазами Кристину. Та только пожимает плечами и кивает в сторону пленницы.
– Что все это значит? – мой голос слегка осип. – Это какая-то несуразица.
– Это подсказка, – она снова усмехается, поворачиваясь ко мне.
Я не могу отвести от нее взгляда. Мне жалко ее, но жутко.
– Подсказка для чего?
– Для всего, – она обводит рукой комнату, – для всего, что здесь и что дальше.
– Неужели так сложно сказать яснее? – я немного раздражаюсь. Мне плохо, я не знаю, сколько еще смогу продержаться в этой комнате. А еще я лихорадочно пытаюсь придумать, как вытащить ее отсюда.
– Это не я придумала песенку и не я решила, что тебе пора ее услышать, – она снова начинает петь и отворачивается от меня.
– Кто решил? Кто придумал? Пожалуйста, – я опускаюсь рядом с ней, – скажи мне.
В этот момент она резко оборачивается, вцепляется мне в воротник и притягивает к своему носу.
– Ты не прогонишь его навечно. Смирись! – выпаливает она.
В
