пожимаю плечами и открываю рот, чтобы ответить, но слова выдавить получается с трудом, приходится несколько раз начинать по новой.
– Не знаю, мэм, – произношу я наконец, ведь действительно не представляю, где я живу. Знаю только, что дом голубого цвета, но найти его в жизни бы не смогла.
– Милая, не нужно звать меня «мэм», – говорит женщина. – Зови меня просто Энни.
Так, конечно же, нельзя, ведь если не говорить «мэм», то либо побьют, либо будут морить голодом.
– Ты, похоже, и правда потерялась… Что с тобой случилось? – спрашивает женщина про шрамы у меня на руках.
Я просто стою и молча гляжу на нее, а в глазах уже собираются слезы.
– Давай я позвоню твоим родителям. Ты номер знаешь?
Я снова трясу головой. Я вообще ничего не знаю.
В глазах женщины беспокойство. Она все оглядывает меня сверху донизу, и мне от этого неловко, поэтому я опускаю взгляд на собственные руки. В ладошках застряли мелкие камушки, и я принимаюсь выковыривать их грязными ногтями, только бы не глядеть в глаза этой хорошей женщине.
– Как тебя зовут, милая? – спрашивает она. После моего молчания вздыхает и говорит: – Что ж, если не хочешь, можешь не говорить.
Мне жутко страшно. Зачем это ей мое имя? Правда, я все равно не знаю, что делать, да и женщина вроде бы добрая. Не похожа она на тех тетенек, которые хватают чужих детей и держат их в подвале.
– Дилайла, – говорю я дрожащим голосом.
Тут я вижу, как женщина сглатывает. Девочка тянет ее за руку и без конца выпытывает:
– Этя кто, мама? Этя кто?
Но женщина ей не отвечает.
– Дилайла?.. А фамилия?
Теперь она уже глядит мне не на руки или на ноги, а прямо в лицо. Глаза у нее сделались еще шире, а сама она вдруг побелела. Песик тявкает, требуя внимания, но женщина не реагирует.
– Дилайла Дики, – отвечаю я.
На это женщина ничего не говорит, а только, поднеся ко рту руку, ахает.
Часть II
Кейт
Одиннадцать лет назад Май
Кто-то стучится в дверь. Очень громко, настойчиво. На часах девять вечера, и за окном темно, луна и звезды скрыты грозовыми тучами. Улица становится видна, лишь когда, внезапно озаряя все вокруг, сверкает молния.
Рабочий день сегодня затянулся, домой я пришла совсем недавно. Откупорив бутылку вина, стою на кухне, жду, когда согреются в микроволновке остатки ужина – фаршированные макароны-ракушки, которые Беа приготовила несколько часов назад, – и тут этот неожиданный стук. Я поднимаю глаза от бокала в сторону двери, и у меня вмиг стынет кровь в жилах.
На ночь глядя, в грозу, просто так не приходят.
Беа сейчас в нашем отдельно стоящем гараже, оборудованном под студию звукозаписи, а ее телефон на столе рядом с моим бокалом. Выглядываю из окна на задний двор. Там темно и беспощадно хлещет
