в таких делах важно идти по горячим следам, тут работа газетчика мало чем отличается от работы полицейского сыскаря.
Ага, вон и лихач нарисовался из-за угла.
Коротко свищу, машу рукой, вскакиваю в пролетку с поднятым от дождя верхом:
– На Кожевников и повеселей!
– Это к дому, где сегодня ночью три семьи зарезали?
Вот черти. Три семьи, надо же. Почему не четыре? Впрочем, наши таксисты ничем в этом смысле не лучше – всегда готовы выдать очередную сплетню на любую тему.
– Туда, – говорю. – Только не три и не зарезали.
– Ух ты, а сколько и как?
– Читай сегодняшний номер «Вечерних известий», не ошибешься.
– Так я и читаю, – охотно сообщает лихач. – Ни одного номера не пропускаю. Очень мне нравится, как вы пишете, господин Грег.
– Ты меня знаешь? Что-то я тебя не припомню, извини.
Он поворачивает ко мне молодое, улыбчивое, влажное от дождя лицо:
– Я недавно колешу, но уже два раза вас возил. Это третий. Меня Рошик зовут. Рошик Лошадник с улицы Глубокой.
Ишь ты, видать, и впрямь парню нравится моя писанина, раз так раскрывается. Не иначе, сам мечтает стать репортером. Что ж, какие только мечты не бродят в юных головах. Я, помнится, примерно в его годы тоже хотел стать знаменитым поэтом. Слава богу, прошло.
Цокая копытами по мокрой брусчатке, гнедая кобыла резво свернула на Кожевников.
– Тпру-у! – осадил животное Рошик. – Приехали, господин Грег. Вас подождать?
– Пожалуй, не стоит. Неизвестно, насколько я задержусь. Держи, сдачи не надо.
– Спасибо. Если что, спросите на Глубокой Рошика, вам всякий укажет, где меня там найти. Доставлю хоть днем, хоть ночью. Куда надо и кого надо.
– Учту, бывай.
Вот он, дом номер семь. Три этажа, пять окон по фасаду, арочные ворота. Дом как дом, ничего особенного. Таких в городе сотни. Вхожу во двор, поднимаюсь на деревянную галерею второго этажа. Квартира номер четыре – третья дверь справа от лестницы. Приоткрыта, слышны негромкие мужские голоса.
Не стучась, вхожу. Бесцеремонность – важнейшее качество репортера, без которого в профессии делать нечего. По счастливой случайности данное качество не лишнее и в моей главной профессии.
В прихожей, развалившись сразу на двух стульях, дремлет пожилой вислоусый квартальный. Пусть дремлет. Неслышно прохожу в спальню, откуда и доносятся голоса.
Трое мужчин одновременно поворачивают в мою сторону головы. Всех троих я знаю. Сыскарь Яруч из городской полицейской управы (за тридцать, худой, с быстрыми серыми глазами), а также врач и фотограф оттуда же.
– Салют, ребята, – говорю как можно уверенней. – Надеюсь, я первый?
– Как всегда, – кривовато усмехается Яруч, пожимая мне руку. – Давно говорю, что тебе, Грег, с твоей прытью у нас нужно работать.
– Благодарю
