трогаемся в путь. Я все еще думаю о словах психолога, что Нико слишком ко мне привязался. Словах, с которыми я согласна. Интересно, как скоро Доменико меня уволит? Прямо сейчас? Или дождется, когда наймет няню?
В который раз напоминаю себе, что моя безопасная анонимность всего лишь иллюзия. Если Доменико узнает, кто я такая, моя жизнь превратится в кошмар. Нельзя привыкать к иллюзии.
Нельзя.
Доменико поворачивается и смотрит на меня нечитаемым взглядом, от которого внутри все холодеет. Что он собирается сказать?
В этот момент малыш потягивается в кресле и громко и смачно рыгает.
Резко отпрянув в сторону, Доменико ударяется затылком о дверь машины.
Пару секунд царит тишина, а потом я не сдерживаюсь. Захожусь хохотом. Легендарный бунтарь и убийца боится детской отрыжки. Кому рассказать, не поверят.
Доменико сначала поджимает губы, но потом не выдерживает. Смеется от души. Его лицо меняется, выглядит мальчишеским и беззаботным. Водитель улыбается, глядя на нас в зеркало заднего вида. Малыш тоже хихикает, не зная, что одним неприличным звуком разрядил тяжелую атмосферу в машине.
– К тебе кто-нибудь приставал из моих людей? – вдруг спрашивает Доменико.
Смех замирает в моем горле.
Руки водителя на руле резко сжимаются. Интересно, что бы это значило.
– Нет.
– Тогда почему ты одеваешься… так?
На мне мешковатые джинсы и свитер. Волосы закручены в узел. Я не хочу привлекать внимание. Не хочу производить впечатление. Не хочу делать ничего такого, чему меня долго и тщательно учили в академии синдиката.
Но и получать выговоры от Доменико тоже не хочу.
– Никто из моих людей не посмеет к тебе прикоснуться, – продолжает он голосом тяжелее камня. Припечатывает каждое слово. – Пока ты со мной, каждый из них отдаст жизнь, чтобы тебя защитить. Ты свободна одеваться и вести себя как хочешь.
Кажется странным, что он заговорил об этом, а не о том, что мне пора уезжать. Как будто психолог не пыталась внушить ему, что пришло время от меня избавиться.
Вместо этого Доменико хочет, чтобы я чувствовала себя комфортно в его доме. Чтобы наслаждалась так называемой свободой.
Вот она, иллюзорная свобода в мире синдиката. Щедрые слова Доменико не упоминают, что я заперта в четырех стенах на маленьком клочке земли и окружена охраной. Полная свобода внутри клетки. Именно от этой лжи, от этого запертого в клетке рая я бегу. От опасности, которая окружает со всех сторон и, рано или поздно, отбирает все самое дорогое.
– Спасибо. Мне комфортно в твоем доме.
Нарочито избегаю разговора об одежде.
Взгляд Доменико спускается к моим губам, но он тут же отворачивается. А я не могу пошевелиться. Смотрю на его широкие плечи. На галстук, сдвинутый в сторону детскими шаловливыми ручонками. На широкую шею. На ямку между ключицами. Хочу провести по ней языком, ощутить вкус его кожи.
Смотрю
