старого «ящика». Теперь комнату едва-едва освещало голубое пламя горящего примуса. Мужчина потянулся, издав скрипучий стон, и подошел к котелку. В этой темноте он перемещался весьма уверенно – казалось, что у него кошачье зрение.
Человек приподнял крышку и что-то сыпанул в кипящую воду из пакета, лежащего на ящике рядом с табуретом, затем помешал ложкой содержимое котелка и вернул крышку на место. Как только он закончил и уже собрался опустить свое тело назад в теплое кресло, на стеллаже рядом с верстаком шикнула стационарная рация.
– Лангуст, на связь! Лангуст, как слышишь? – Тишину комнаты нарушил слегка искаженный помехами голос старика.
Человек, не дойдя до кресла, что-то недовольно буркнул и резво, в два прыжка, оказался у стеллажа.
– Лангуст на связи. Слышу хорошо, – ответил мужчина, быстрым движением руки сорвав с крепления спикер-микрофон.
– Сына, ты видел это? – Голос по ту сторону эфира, казалось, несколько размяк и стал добродушно теплее, распознав знакомый тембр ответившего.
– Да, батя. Чуть больше десяти лет прошло, как я оттуда свалил, а мир уже летит в пропасть. Поздно их всех вразумлять и пытаться удержать от рокового шага – этот шаг уже сделан.
– Да при чем здесь это?! Ты, как всегда, детали видишь, да не те. Информатор-то не обманул, они идут кразлому. Среди этих молодцев будет тот, кто нам нужен. Кто именно – этого мы не знаем, а потому дойти должны все. Слышишь? Все! Так что давай, всплывай поскорее – и рысью к периметру. Кровь из носу, а попади в этот отряд.
– Вот те здрасте, а почему я?! Я же только-только из Хармонта, а это ни фига себе прогулочка! Мне бы полениться с месяц-другой… – человек встрепенулся от столь неожиданной перспективы: вместо заслуженного отдыха топать к Великому Корейскому Разлому.
– Отставить лень! Отдохнешь на том свете, – уже командирским голосом собеседник оборвал словесный поток недовольства.
– На том свете? Не смешно! – недовольно буркнул человек, покачав головой.
– Слушай, сына, большинство наших, которые не засвечены, уже при делах, а тебе же все равно скоро в ту степь шкандыбать. Вот одним выстрелом двух зайцев… или даже трех-четырех завалишь.
– Угу, заяц… «Знатный зверюга. Мех, мясо… шкварок нажарю», – задумавшись о чем-то своем, человек выдал фразу родом из детства.
– Да что ты там все скулишь и гундосишь?! – В разговор вклинился еще один собеседник с задорным молодым голосом. – Разомни кости после Хармонта, побегай, Кабанчик, тебе полезно! А то, на брюхе ползая и плавая, уже совсем плесенью покрылся, подводник, блин. Ха-ха-ха!
– Ё-мое! Сколько тебе можно говорить? Не Кабан, аБизон! И вообще, у меня уже несколько лет новое прозвище! – недовольно прорычал в микрофон человек, всердцах ударил стойку стеллажа локтем и добавил: – Теперь я Лангуст. Усек?!
– Да какая разница?! – с трудом подавляя
