что эти? – Заметив, что кроличьих масок на крючках и впрямь почти не осталось, я ткнула пальцем в соседний шест – тот был увешен масками драконьими, да в таком количестве, что гнулся от их веса.
Резчик грустно посмотрел сначала на один шест, затем на другой и тяжело вздохнул.
– Я приехал из Дану. У нас драконьи маски вмиг распродаются, а здесь за все время никто ни одной не взял!
– Интересно, почему, – протянул Сол саркастично и, подойдя к телеге, потянулся к ним.
Сначала он остановился на остромордой и черной, но, поморщившись, отложил ее, – должно быть, она напомнила ему Вельгара, черного дракона, – и взялся за серебряно-костяную, чем-то похожую на его натуральную чешую. Однако немного погодя Солярис отложил и ее. Я с интересом наблюдала за ним, гадая, какую же маску он выберет.
Неожиданно его рука сместилась правее, и Сол улыбнулся. Очевидно, выбор был сделан.
– Ворон? – удивилась я, когда он без слов надел на себя птичью маску – тоже черную, но с резьбой в форме перьев, расписанную желтым узором. Она закрывала лишь верхнюю часть лица, выгодно оттеняя жемчужные волосы и алебастровую кожу. В прорезях для глаз плескалось золото, а длинный клюв напоминал наконечник стрелы. – Что ж, молодцу все к лицу! Теперь мой черед.
Бегло осмотрев маски еще раз, я решила, что Сол прав: пытаться слиться с толпой – гиблая затея. Потому и взяла себе лебединую, белоснежную с легким розовым отливом, как облака по весне.
Оставив на прилавке торговца несколько моих драгоценных заколок вопреки его желанию вручить нам маски бесплатно, мы с Солярисом юркнули в шумную толпу и затерялись в праздновании летнего Эсбата.
Не знаю, сколько именно часов прошло, пока мы испытывали все увеселения, какие только предлагал город на закате: наловили яблок из заздравной чаши (со своими острыми зубами Солярис поймал целых пять!), сыграли партию в хнефатафл (в которую он, конечно же, проиграл мне), обошли все ярмарочные прилавки и попробовали все сласти от засахаренных орехов до вяленой клюквы. Мне даже удалось уговорить Сола принять участие в салках, где, правда, он поймал меня сразу же, стоило мне один раз хлопнуть в ладоши. Дети по-прежнему висли на нас обоих, желая то меня пощупать за костяную руку, то Соляриса – за место, откуда обычно вырастал хвост. Понимая, что отвязаться от них без помощи хускарлов или хитрости не получится, с несколькими из них мы на спор посостязались в прыжке через канат, где я запуталась в подоле своего платья и упала.
Тогда Сол рассмеялся впервые за день. Все эти годы он смеялся до того редко, что каждый раз я задерживала дыхание и замирала, боясь его спугнуть. Но летний Эсбат был ко мне добр: вскоре смех Соляриса стал слышаться все чаще и чаще, и поводы для этого находились самые разные. Например, когда я попробовала местную медовуху и та оказалась настолько крепкой по сравнению с королевским питьем, что вышла у меня через нос; когда Гектор промахнулся в метании подков и случайно зарядил одной из них Мелихор в затылок; когда Тесея заставила Кочевника
