подумать о выборе одежды, если она не хочет, чтобы это случилось снова.
А Себастьян Кастеллано продолжал смотреть на нее.
Его янтарные глаза слегка расширились – от того, что он увидел. И тут же потеплели, словно растаяв от летней жары.
Элле стало ясно, почему его так любили репортеры колонки сплетен.
У Себа были удивительные глаза – темного карамельного оттенка, с золотыми точками и черным центром, что затягивал внутрь, словно глубокое озеро, в которое страшно нырнуть, поскольку не сможешь достичь дна. Или не сможешь вынырнуть.
Элла почувствовала, как сердце забилось в горле, отвечая на первобытный призыв, что исходил от мужчины, чувственно потягивающегося на солнце всего лишь в нескольких дюймах от нее.
Себастьян ничего не сказал, только чуть повернул голову и снова посмотрел на нее. Тишина стала сгущаться и превратилась в эластичную ленту, притягивающую их друг к другу. Элле стало страшно. Она хотела что-то сказать, но в этот момент в доме захлопали все двери, и воздух прорезал звонкий детский голосок:
– Ма-ам! Мило опять вырвался!
Себ уставился на лохматое явление, которое двигалось по направлению к нему, и несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что это не сон.
Детский голосок доносился из-под лохматого клубка, которому, похоже, уже надоело, что его тащили, словно мешок с бельем, и он заработал всеми четырьмя лапами, надеясь вернуть утраченную свободу. Его отпустили только возле самого стола. Лохматое создание с тявканьем упало на каменный пол террасы, подняв облако пыли.
Себ, конечно, не спал. А создание выглядело в точности как старый грифон, который чуть было не закончил свои дни под колесами его машины.
Появившийся из-за клубка темноволосый херувим, пытаясь стряхнуть собачью шерсть со школьной рубашки, с удивлением уставился на незнакомого мужчину.
– Даниэль Чарлз Бейли Мартинез, вы плохо выполняете свои обязанности, – сказала Элла, с укором глядя на сына.
Херувим посмотрел сначала на собаку, потом на Себастьяна, потом на свою мать и, пожав плечами, отвернулся:
– Извини, мам.
– Извиняться надо не передо мной, молодой человек. На сей раз Мило чуть не угодил в аварию. Если бы машина мистера Кастеллано не имела хороших тормозов, твой закадычный друг покалечился бы, а тебе… тебе пришлось бы объяснять, почему это ему вдруг захотелось вздремнуть на дороге. И это было бы очень серьезно. Ты знаешь, что делать. – Элла качнула головой в сторону Себа.
Засунув руки в карманы школьных брюк, херувим медленно, шаг за шагом, двинулся вперед и наконец, опустив голову, остановился перед Себом:
– Спасибо за то, что вы успели затормозить и не переехали Мило.
Себ посмотрел на опущенную голову мальчика, на собаку у его ног, которая ждала, когда ей почешут живот. Он привык к тому, что, провинившись, люди занимают агрессивную позицию, и был не готов к извинениям.
– Без
