правда, то правда.
Но авантюрный роман этим не кончился. Урну (что бы в ней ни лежало) Анджело случайно забыл на тихом полустанке в Нью-Мексико, где пришлось выйти из вагона по нужде. Облегчившись, он рассеянно вернулся в поезд и лишь через двадцать миль в отчаянии хлопнул себя по лбу. Перерыв всю багажную полку – о нет! о нет! – он сошел с поезда и вернулся на двадцать миль назад, на пустынный полустанок, где вновь обрел изгнанника (или, во всяком случае, урну).
Дальше они путешествовали вместе – любовник и (по официальной версии) муж.
Вскоре после возвращения Анджело и груза Фрида велела смешать прах от всесожжения с цементом, и изгнанника, или же его древесно-зольную имитацию, уложили на покой в часовенке, спроектированной лично Фридой. По-видимому, при жизни ее муж был таким неуемным, что теперь лишь цемент мог удержать его на месте. Более того, лишь цемент, как казалось Фриде, помешает его преданным друзьям – ее суровым критикам – выкрасть прах и развеять его над пустыней Нью-Мексико.
Где-то частицы изгнанника все еще парят и дрейфуют.
Пылающая молекула синей радужки. Атом рыжей бороды. Нейрон, хранящий память о соцветии лиственницы. Неуемность – его суть.
И все, что остается от каждого из нас, – сюжет.
Древние нити сплетаются, пресекаются.
Поймай кончик и осторожно потяни.
Не обращай внимания на узлы, помехи, треск контрапунктов. Они никуда не денутся.
Время распарывается. Смотри, как его стежки спадают с ткани мироздания.
авонС. адог 0391 атрам 2, речев йиннаР
Ранний вечер, 2 марта 1930 года. Снова.
«дномребоР» аллиВ
Вилла «Робермонд».
,ьтаворк юукзу ьшидиВ
Видишь узкую кровать,
,укчобмуТ
Тумбочку,
енишвук в ытевц и сондоп йынйаЧ
Чайный поднос и цветы в кувшине.
тен еще, огесв еерокс, ябеТ
Тебя, скорее всего, еще нет.
ьтсе еще киннангзИ
Изгнанник еще есть.
Через три часа сиделка-англичанка закроет ему глаза, сверится с часами на цепочке, тикающими у сердца, и зафиксирует время смерти.
Он поворачивает голову вправо-влево на замаранной подушке. Веки трепещут. Со стены на него в свете лампы смотрит Мадонна.
Он знает эти глаза.
Необычные для Мадонны.
«Альба Мадонна» Рафаэля. Вот она кто. Неплохая копия.
Темные глаза. Глубоко посаженные. Широко распахнутые. Проницательные и живые.
Сквозь одно лицо просвечивает другое… Дражайшая Роз…
Вот она стоит и смотрит на него с порога, с расстояния почти в десяток лет: 10 сентября 1920 года. Ее дом – белый, в самом конце террасы, высоко на холме над Флоренцией, в деревне Фьезоле. К ее скромному жилищу ведет
