Ребекка предпочитала общаться непосредственно с Гувером, в крайнем случае – с вице-директором Клайдом Толсоном. Они делали ей уступку в этом, хоть она и не сообщала желанных им подробностей, свидетельствующих против ее друзей, американских либералов. Но все же между ней и Бюро сложились отношения взаимного доверия, в основе которых лежали общие ценности.
Ребекка весьма здраво смотрела на вещи. Она считала, что масштабы увольнений с работы и черных списков, вдохновленных сенатором Джо Маккарти, сильно преувеличены, даже истерически раздуты. А уж кому и знать, как не ей, подумал Гувер: у нее свои источники, в том числе канал информации непосредственно в Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. «Каналом» была ее старая подруга, некая Дорис Стивенс, которая стала преданной сторонницей Маккарти после того, как сама убедилась: в правительство «Нового курса» внедрились коммунисты и продажные проститутки-либералы.
Как справедливо указала мисс Уэст в одной из своих телеграмм, антикоммунистов убивал вовсе не Маккарти, их убивали коммунисты. Она прямо говорила о том, что видела. «Нельзя убить общество, чтобы спасти его», как она выразилась. Она заявляла абсолютно недвусмысленно: пора забыть о политических союзах военного времени. Нужно признать, что Сталин – гораздо бо́льшая угроза миру, чем грузный американский сенатор, пьющий и вспыльчивый.
Когда-нибудь, подумал Гувер, история покажет, что они с Ребеккой были правы, что бы там ни вопили сейчас так называемые интеллектуалы. Точнее, история покажет, что правы были все трое: мисс Уэст, Джо Маккарти и сам Гувер.
Ах, какая женщина Ребекка Уэст! Да, в юности она вела себя довольно прискорбно – когда-то «фабианка», потом «феминистка», потом родила вне брака от Герберта Джорджа Уэллса. Но кто из нас не ошибался? С возрастом она, безусловно, встала на стезю добродетели.
Гувер подумал о том, с каким наслаждением однажды представит ее президенту Эйзенхауэру. Или, может быть, Ширли Темпл[16]. Он хотел спросить ее, показывают ли в Англии по телевизору «Шоу Лоуренса Уэлка»[17], но необычно застеснялся. Ему доводилось общаться с многочисленными «мадам», но еще ни разу – с Дамой.
Однако она сама на него вышла. Это очень лестно. Она даже призналась в одном из «разговоров по душам» с лондонским представителем Бюро, что доверяет ФБР гораздо больше, чем английским спецслужбам. Она сказала, что в прошлом предлагала Лондону ценную информацию, но власти ее игнорировали – и информацию, и, в сущности, самое Ребекку и ее внушительный список контактов. Идиоты. У нее информаторы во всех правительственных учреждениях, в высших эшелонах власти, даже в британском Форин-Офис.
Она – друг. Она предупреждала о «недружественном» изображении Бюро в новых книгах, попадающих к ней на стол. Она сообщила, что ее бывший любовник Чарли Чаплин, с которым она недавно ужинала и весь вечер ссорилась, – опасный коммунист и вообще сумасшедший. Чаплина добавили в список неблагонадежных элементов, за которыми Бюро вело слежку.
