с Михайловскими, Танькиными родителями, то песни пелись под две гитары и было это так красиво, так романтично. У дяди Васи, Танькиного папы, был невероятной красоты баритон, он привозил из города новые песни, записывал их, а папа разучивал, когда было время и силы после операций, потому что он был хирургом.
Так вкусно и счастливо было жить под эти праздники, когда песни звучали всю ночь и когда Коптев старший эти песни разучивал и каждый следующий праздник был ещё радостнее и счастливее.
А ещё были прогулки в центр? Чего только там не было и парк, и кино, и танцы, и красивые платья, и плечистые юноши, красивее всех их соседи, из дома напротив, смотри, не упускай.
Каждый день старшие должны были услышать рассказы о прожитом дне. Странно они их слушали, то как-то низко опускали головы, отворачивались, и тряслись. От смеха тряслись, ясно же. Про купание в пластиковом корыте в огромной луже, про облака, которые в лужах отражались вместе с синим небом и солнцем. По ним можно было ходить, по небу и по облакам, погружая ноги в теплую жижу летней почвы. Рассказывали, как строили дома из грязи, или как к дисциплине призывала Баванна или напротив, как нежничала с ними.
Баванна была большая мастерица ругать неслухменных. Были они и сатанами веревкиными и авгурами, когда ей не удавалось понять толком, чего собственно им требуется или анциперами неугомонными, а не детьми вовсе. В тихие дни, когда и кушали хорошо, и смирненько сидели, девицы обращались в пугонек сладеньких или люнёмочек аксаливатых. За эти фокусы Баванну любили особо и с каждым новым словечком родители рыскали по словарям и находили там, что слова эти реально существуют и что-то значат.
А ещё все любили Баванну за её невероятные кулинарные изыски, особенно пюре картофельное, пышное, нежное, ароматное и борщи, вкуснее шоколада.
Вечерний ужин готовила мама, добросовестно продолжая эстафету присмотра. Девочки считали морковки, картошки, луковички, без всяких проблем учась складывать и вычитать. Соседские дети, из дома рядом, знатные двоечники, тем не менее, научили умножать и делить.
Красавец Сеня, который из дома напротив, любил с девочками учить стихи. Юлька и Татьяна, с их незамутненным разумом, стихи запоминали легко и быстро, и радостно подсказывали заучиваемые строки. Всё не перед родителями запинаться. За год до школы девицы знали наизусть самые страшные, по их мнению, стихи. Анчар поэта Пушкина, «На смерть поэта» тоже поэта, Лермонтова. Поэму «Черный человек» Есенина. Сеня, для себя поэму учил. А ещё знали наизусть самые красивые и трогательные строки из Евгения Онегина, тоже поэта Пушкина.
Набор ещё маминых кубиков с буквами и детская толстая папка с набором букв, цифр и слогов, которая называлась бюро, научили девочек читать. Это было главное чудо и замечательное развлечение в непогоду.
А ещё были звездные ночи, когда небо было ясное, а ночи теплые. Коптевы стелили одеяла на крыше летнего сарая и можно было лежать на одеяле, есть спелые
