сути, единственным узаконенным в Римской республике способом обрести хоть некоторое подобие свободы, если не считать освобождением смерть на песке арены. Большинство, конечно, понимало: это лишь мечта, поскольку деревянный меч, символизирующий статус рудиария могли получить только лучшие из лучших, такие как Спартак, Крикс, Ганник или сам хозяин школы – Батиат. Побег – неприемлемая альтернатива, поскольку не только был практически неосуществим, но и по причине неизбежной поимки: ведь этнические сабины, самниты или этруски уже не имели собственного дома, их страны поглотил Рим и там действовали римские законы, а галлам или германцам до родных безбрежных полей и густых лесов лежал бесконечно долгий непреодолимый путь через половину враждебного к ним государства.
И тут Спартак предложил выход для всех: они поднимут восстание! Покинут школу не обречёнными на смерть одиночками, а сплочённой группой, чтобы затем, привлекая к борьбе таких же, как они угнетённых и ярых противников Рима, начать третью гражданскую войну, взяв верх в которой, можно будет навязать Республике свои требования и добиться независимости Родины для италиков (сабинов, самнитов, этрусков), а варвары после победы смогут беспрепятственно уйти в Галлию по территории освобождённых при их участии народов.
Спартак изначально посвятил в свой план только тех, кого он знал лично долгое время и мог положиться в любой ситуации: рудиариев Крикса и Ганника, рабов Публипора и Лукрецию. Первый, носивший имя своего хозяина (дословно Публипор – раб Публия) являлся пастухом, хорошо знал местность и главное – мог свободно перемещаться не только в городе, но и в его окрестностях. Вторая – экономка в доме Гая Клавдия Глабра, оказывавшего покровительство Батиату, который хоть и считался полноправным римским гражданином, но многие брезговали иметь с ним дела, поскольку он являлся, рудиарием, то есть бывшим рабом, хоть впоследствии получившим свободу и усыновлённым богатым плебейским родом. Лукреция помогала заговорщикам своевременно узнавать о намерениях Батиата, часто встречавшегося с Глабром на роскошной вилле последнего в Капуе. Также о восстании сразу было известно могучему галлу Эномаю и ловкому сабину Нуму Помпилию, которые вследствие рабского положения не покидали стен школы, но зато пользовались авторитетом среди других гладиаторов и могли убедить их поддержать восстание. Здесь Спартак учёл национальный фактор. Галлы и германцы не пошли бы за италиком, им нужен свой вождь, одной с ними крови и веры. Именно эту роль Спартак отвёл традиционному противнику по арене и другу по жизни гопломаху Эномаю. В свою очередь, италики не поддержали бы варваров, в былые времена нападавших на их поселения, сжигавших посевы, крадущих скот, а потому на роль лидера сабинов, самнитов и этрусков, Спартак выдвинул Нума Помпилия – бывшего центуриона, участника гражданской войны на стороне марианской партии, последовательно врага Римской республики, сейчас гладиатора-мурмиллона.
Заговорщики действовали максимально осторожно, вербуя в свои ряды новых
