– ПНВ включи, пиджак. И на десять часов… Да не понизу, вверх! Челопуки верхами ходят.
– Не вижу. Хотя… Вон же, на том здании, да? Которое пенальчиком…
– Хренальчиком, – буркнул капитан. – Александерплатц ему «пенальчик».
– Теперь там, конечно, смотреть особо не на что, – поддержал его боец с позывным «Леший». Звание его Василию никто не сказал, а сам он иначе не представлялся. – А я тут до всего этого был. Туристом. Впечатляло, знаешь ли.
– Прямо в этой гостинице жил? – удивился Еремеев.
– Да ну, она дорогая была, шо песец. Откуда у меня такие деньги? Просто заходил посмотреть. Там магазины в цоколе же. Были.
– Ух ты, как он ловко по стене! – Василий поймал объективом прибора движущийся объект и теперь старался не выпустить его из поля зрения.
– Ну так, челопук же. Первый раз видишь? – спросил Леший.
– В естественной среде? Впервые. Пленных осматривал, но это не то. Кто ж им даст так попрыгать-то?
– А мы насмотрелись. Массовый суп. Не так, как желве́к или дима́н, конечно, но тоже серийный. Их до чёрта наклепали в самом начале, фронтовая разведка, всё такое. Потом разочаровались: ловкий-то он ловкий, но слабосилок. Да и научились мы их ссаживать. Но ты сам, поди, знаешь. Нейтрализатор паутины ваша же разработка?
– В целом наша, институтская, – кивнул шлемом Василий, – но я в другом отделе.
– А мы придумали стены им обливать. Приспособили агродрон, который виноградники от гусениц опрыскивает. Челопук на стену прыг – а адгезии йок. Он на землю шмяк – мы его хвать. Дофига наловили, так-то. Но и осталось прилично. Да и новых делают. А что они бьются – так желающих всё равно, говорят, очередь стоит. В производстве они дешёвые, костюмчик тряпочный. Это желвековский дорогой, а челопуки – так, расходник. Видишь? Вон второй.
– Где, где?
– Да вон же! – показал стволом Леший. – На угол крыши смотри. На фоне Луны как раз. Видишь, шевелится? Всё, сиганул, ушёл на стену, проморгал ты его. Ничего, ещё увидишь. Где два, там и ещё. Они группами работают. Проверяют местность.
– Нас ищут, – сказал мрачно радист-оператор группы с позывным Свисток.
– Не найдут? – забеспокоился Василий.
– Не, – отмахнулся Еремеев, – мы не зря тут третий день загораем, все следы остыли. Радиомолчание, на окнах плёнка противосигнатурная. Дом давно заброшен и чуть в стороне. Разве что случайно наткнутся, но это, знаешь, дело такое. Не угадаешь.
– А я рад челопукам, – сказал внезапно Свисток.
– Чегой-та? – удивился Леший.
– Раз они по стенам забегали, то что-то всё же будет. А то я начал уже думать, что мы зря тут сидим.
– Разведка… – начал Леший, но оператор только отмахнулся.
– В прошлый раз тоже разведка зуб давала и крест на пузе чертила. И что? Пять дней просидели на чердаке среди голубей. Я думал уже, что сам закурлыкаю, а оборудование потом неделю от помёта отмывал. До сих пор не знаю, чего ждали. И чего сейчас ждём, не знаю тоже. Не просветишь нас уже, пиджак? – он внимательно посмотрел на Василия.
– Простите, ребята, – вздохнул тот, – не велено разглашать.
– Отстань от него, Свист, – сказал резко Еремеев. – Сам знаешь, секретность.
– Если сойдётся, вы всё узнаете, – пообещал Василий, – а если нет… Ну, тогда и говорить не о чем, верно?
– Ненавижу, когда вот так, втёмную… Неужели хоть намекнуть нельзя?
– Не свисти, Свисток, а то весь пар выйдет! – сказал, зевая, проснувшийся пулемётчик.
Позывной у него Коряга, и сам он такой – широкий, кряжистый, угловатый, с простецким круглым лицом. Бывший шахтёр, возрастом прилично за сорок, но крепкий и сильный молодым на зависть.
– Нафига тебе намекать? Я, вот, уже давно сам догадался. Ясно же, что какой-то суперважный суп прибудет. Разведка об этом узнала, но куда и когда именно, понятия не имеет. Потому что этого не знают даже сами пиндосы.
– Коряга прав, – поддержал Еремеев. – В таких случаях назначается сразу несколько точек, и окончательный выбор делают, когда самолёт уже в воздухе. Чтобы точно не утекло. Готов спорить, что сейчас таких групп, как наша, с десяток сидит по чердакам и заброшкам в разных городах бывшего Евросоюза. Куда может прилететь такой супервип? Сюда, или в Прагу, или в Варшаву… Лондон вряд ли, там ловить уже нечего, Париж – та же фигня, а вот в Хельсинки – да, вполне.
– То есть, – уточнил Леший, – мы вытащили выигрышный билетик? Ну, раз тут
