о случае на карьере.
– Ракитов? – задумался я. – Да нет. Я бы запомнил.
– Так вот, этот Ракитов Вениамин Андреевич и есть тот, кого мы нашли в подвале. И человечек этот не из простых. Целый полковник бывшего КГБ. Сейчас это называется ФСБ. Но это волк стреляный. Сорок три года. Давно как в отставке. И последние десять лет провёл в самой настоящей психушке. А до того, как там оказаться, полтора года отсидел по делу о госизмене; в восемьдесят пятом был признан невменяемым и перемещён в психиатрическую клинику с диагнозом «шизофрения». И как ты думаешь, где он нарисовался по своей службе последний раз перед тем, как его арестовали?
– Где?
– На том же самом месте, где позже решил свести счёты со своей жизнью. На почте. Тот инцидент в восемьдесят третьем, о котором все вроде и помнят, но ничего конкретного не могут сказать. Вот тебе, Алексей, конкретика: человеком, который якобы требовал, чтобы ему дали позвонить в Америку, был Козырев, наш водитель «КамАЗа», а приехавшим разобраться в инциденте – Ракитов. Уж не знаю, чего наш Николай на самом деле искал в депозитарии – полагаю, что вовсе не позвонить пришёл, – но точно известно, что Ракитов его в конце концов застрелил. Сам он при этом был ранен, и нашли его в почтовом подвале без сознания и истекающим кровью. Формально за убийство Козырева он и был арестован. Но что на самом деле стояло за этой разборкой, никто не знает. Возможно, Николай тоже был вооружён и стрелял в майора. Как я ни старался, но выяснить ничего не сумел.
Я молчал, пытаясь переварить услышанное. Теперь было понятно, чей палец спрятан в моём подвале, и почти понятно, каким образом он появился двенадцать лет назад в холодильнике у матери Марины. По-видимому, она оказалась в комнате выдачи на почте в тот самый момент, когда Ракитов терял сознание, а Николай лежал бездыханный. Она-то и забрала палец. Только зачем? Может, Ракитов сам её попросил перед тем, как отключиться? Если в тот раз они тоже пришли за таинственными часами, то почему механизм так и остался в ячейке? Не успели ввести код? Или Козырев не позволил ценою своей жизни? Ракитов знал, где искать палец. Спустя двенадцать лет появился в доме Марины и без лишней суеты за какой-нибудь час успел достать его из банки и преспокойно вернулся на почту. Так и получается, что он сам лично вручил Ксении палец и попросил его сохранить. Та с испугу ничего не стала говорить об этом нахлынувшим в депозитарий гэбистам. Потом получила письмо от Ракитова. Поехала к нему в психушку. А уж он, будучи подкованным в деле психологической обработки, втёрся в доверие, выставил себя жертвой. И Ксения до самой своей смерти хранила в тайне своё участие в этом деле даже от дочери. Моя спонтанная теория выглядела вполне логичной. Оставалось только понять истинное предназначение злополучных часов.
– Но дело усложняется ещё и тем, – продолжал тем временем Миронов, – что Ракитов заведовал в КГБ не самым обычным отделом. Он не занимался шпионами или диверсиями, вообще никакого отношения не имел к обычной государственной безопасности. Он занимался инцидентами, связанными так или иначе с НЛО.
– Что?
– Ты не ослышался.
