когда он немного успокоился, она выключила свет и погладила его. Затем начала рассказывать ему о страшной книге, которую читала, а он лежал, зачарованно слушая.
В
доме Адамсов солнце, казалось, садилось невероятно долго, и вечер тянулся бесконечно. После того как старшие дети ушли, Синди решила воспользоваться вновь обретенной свободой, спустившись к реке. Там, оказавшись в одиночестве, она стала по примеру Джона и Бобби запускать камешки носком ноги в воду, пытаясь заставить их скакать по поверхности, но даже редкие успехи не вызывали у нее энтузиазма. Тени удлинялись, поверхность реки была совершенно неподвижной и рядом никого не было. Синди стояла там одна, совершенно свободная и одинокая, маленькая девочка у воды, и все это представлялось ей смертельно скучным. На самом деле в свободе – как ее описывали старшие дети – не было ничего хорошего. Синди не хватало присутствия взрослых.
В утешительной компании взрослых все время было движение, целеустремленность и упорядоченность. Нужно приготовить еду, накопать картошки, съездить в Брайс, сделать покупки. Звонили телефоны, организовывались встречи, планировалась отправка трактора в мастерскую. К тому же всегда кто-то спрашивал, чего она хочет, что собирается делать. Всегда кто-то наблюдал за ней, поправлял, подбадривал ее, и аплодировал всем ее поступкам. Свобода – это когда никого нет рядом, когда никому до тебя нет дела (а Синди не любила выступать без публики).
Прямо сейчас, например, она могла бы подняться с пляжа, обойти сосновую рощу к северу от дома, пройти по частной дороге вглубь участка Адамсов, поиграть в заброшенном домике прислуги – штабе Свободной Пятерки – и возвратиться, когда и как ей заблагорассудится, даже после наступления темноты. И все же ничто из этого ее не искушало. Лес, дорога, страшный старый домик прислуги, двор – везде было пусто. Нигде не было никого, кто специально ждал бы Синди.
Как ни странно, по маме и папе она не скучала. Старалась не думать о них и, будучи уверенной, что они вернутся точно в срок, довольно легко переносила их отсутствие. Но кого ей действительно не хватало, так это Барбары, – конечно, не той, которую она могла видеть в любое время, когда захочет, а ее веселья и азарта.
С особым удовольствием Синди вспоминала оживление, вызванное приездом няни. Все они прибыли в Брайс и ели мороженое, пока ждали автобус. И вот он, горячий и с грохотом открывающий двери. А потом на ступеньках появилась Барбара, чистенькая, опрятная и хорошенькая, в бледно-голубом летнем платье, прямо как старшая сестра, посланная в ответ на молитву. Она была симпатичнее, энергичнее и веселее мамы, но и моложе, а значит, ближе и понятнее Синди.
Оказавшись в доме Адамсов, Барбара прошла в комнату для гостей и открыла свои сумки. Там лежали платья и расчески, нижнее белье и купальные костюмы, книги и духи – все те очаровательные вещи, которые когда-нибудь будут и у Синди. Барбара носилась и раздавала распоряжения, целовала и похлопывала – она вдохнула в дом настоящую жизнь. Она даже умела водить автофургон. А теперь та Барбара
