style="font-size:15px;"> – Пыта-а-а-ть буду-у-ут, – заревела в голос девица.
Абсурд, казалось бы, достиг своего апогея. Я резко сел, отчего все вдруг покачнулась, закружилось. Голова взорвалась фейерверком боли, а тело ломило так, будто его всю ночь пинали. Я потрогал лоб, но повышенной температуры вроде бы не ощущалось.
«А какие там симптомы у белой горячки?»
С очередным стоном я помотал головой и сосредоточился на более важных вопросах.
«Что это вообще за место? Театр? Универ? Не понимаю. И тело… Я видел собственное тело в душевой. У меня глюки или что?»
Я снова бросил взгляд на исписанные мерцающими символами стены.
«Все-таки театр. Ага, иммерсивный, со спецэффектами. А уползшая беременная девица? Актриса? Такое вообще возможно сыграть?»
Мысли опять вернулись в душевую:
«Но я-то не играл. Я видел… себя… А если я умер? Если это ад?»
Я повернулся к истеричке и переспросил:
– Пытать будут, говоришь?
Девушка в ответ громко всхлипнула и кивнула.
– В котлах варить, что ли? – Я перебирал в уме все, что знал о загробной жизни. – Черти?
Истеричка неожиданно подавилась всхлипом.
– Правильно! Чертить! – Она вскочила, схватила с ближайшей парты гусиное перо.
«Может, все-таки перфоманс какой? Пьеса средневековая…»
Девушка подбежала к дымчатой стене, где проступали контуры окна, и принялась царапать знаки.
Я со стоном поднялся и, пошатываясь, встал за ее спиной. Голова кружилась. Телу, казалось, было еще хуже. Тряхнул перед глазами рукой – пальцы двоились и были такими загорелыми, будто я только что вернулся с египетских пляжей.
– Решила вычислить площадь усеченного конуса? – оценил я сложные художества.
Девушка испуганно вздрогнула.
– Твой голос… Он другой.
Она хотела добавить что-то еще, но стекло в местах, где были написаны символы, начало странными клоками стекать-сползать на пол, открывая распахнутое окно. Я оторопело уставился на средневековые каменные постройки снаружи и деревья, отливающие пурпурно-лиловой листвой. Декорации были такими масштабными, что… будто и не декорации вовсе.
– Да что за хрень?!
Пока я пялился на пейзаж, истеричка шустро вылезла наружу и засеменила по карнизу.
– Ну знаешь, дамочка, я как бы тоже к пыткам страстью не пылаю.
Болезненно кряхтя и матерясь, я перевалился через подоконник, как мешок с… м-м-м… ну не важно, и ринулся за ней, придерживаясь за стену из серого камня. По широкому карнизу второго этажа мы добежали до угла здания. Затем девушка спрыгнула на выступающий козырек, опустилась на четвереньки с намерением свеситься ногами вниз. В длинной юбке все это делать было, судя по всему, крайне неудобно.
– Подожди. – Я ее опередил, первым оказался на земле. Тут же подхватил висящую девушку под задницу и аккуратно поставил на землю.
Она
