заключается в том, что эти вот две полоски, – Барсукот яростно ткнул когтем в чёрные полоски у себя на морде, – ненастоящие. Они у меня не от природы. Я рисую их сам. И ты это знаешь. И когда полоски стираются – я похож на кота. Смотри. – Барсукот облизал обе лапы и стёр с морды полоски. – Что, скажешь, не похож?
– Похож, – оторопел Барсук Старший. – Но сходство само по себе ещё не доказывает, что…
– Не надо меня утешать. Я полицейский и готов смотреть фактам в глаза. Тем более среди кошек порой попадаются невероятно красивые экземпляры. Так что стесняться тут нечего. А вот предположение, что время года как-то влияет на мой интеллект, для меня оскорбительно. Я же не говорю, что все барсуки становятся лентяями зимой.
– Вообще-то становятся. Все, кроме меня, – обиделся Барсук. – Я единственный барсук, которому этой зимой даже на недельку не дали впасть в спячку.
– И в отместку ты не даёшь мне приобщиться к кошачьей красоте?
– Да приобщайся ты на здоровье хоть к собачьей. Показания я и один могу снять. – Барсук зевнул, устало прикрыл глаза и потёр их лапами.
Когда он открыл их, Барсукота в полицейском участке уже не было. Он умел исчезать мгновенно и очень тихо. Будто прыгнул в параллельное измерение.
– Молодость, – пробормотал Барсук Старший себе под нос и снова зевнул. – Март.
Глава 5,
в которой Барсукот открывает в себе таланты
– Твои усы – как свежий сыр… Нет, не то… Свежи твои усы… как капельки росы… – Барсукот рысил по влажной лесной тропе, мягкими лапами отбивая ритм будущего стихотворения.
До этого марта он никогда не сочинял стихов, но сейчас не видел никаких причин сопротивляться неожиданно открывшемуся поэтическому дару. С другой стороны, не исключено, что поэтический дар был у него уже давно – просто среди великого множества талантов, которыми обладал Барсукот, именно этот, поэтический, он мог сразу не заметить.
– … Маркиза – кошка… моей мечты… О, как истошно… орут коты… – Барсукот перешёл с рыси в галоп. – Ты – кошка кошек… в моей судьбе… Моя дорожка… ведёт к тебе… И пусть истошно… орут коты… Тебе я скромно… несу цветы…
Цветы. Он резко остановился, взметнув фонтан весенней грязи. Ну конечно, цветы. К королеве красоты не ходят с пустыми лапами. Барсукот огляделся. Вдоль тропы тянулся глубокий овраг с талой водой, и на противоположном его склоне покачивались на ветру чудесные, хрупкие, только-только распустившиеся подснежники. Как раз такие, которые замечательно подошли бы к белоснежной шерсти Маркизы.
На дне оврага ещё с прошлой осени лежало поваленное молнией дерево, но сейчас из воды торчала только сухая чёрная ветка с заострёнными сучьями – точно когтистая лапа гигантского тонущего сыча. Барсукот напружинился, оттолкнулся – и прыгнул. Он легко и изящно перелетел через овраг и в полёте даже успел разглядеть клочок серо-бурой шерсти, одиноко висевший
