А я бы чуток вздремнула.
– В данный момент я не уверена, что могла бы рекомендовать вас для продолжения оперативной работы.
– Тогда очень жаль, что вы не попались мне в самом начале. Я избежала бы этой части моей жизни.
Шпицер добродушно улыбнулась:
– Я знаю, что вы умная и хитрая и можете заболтать кого угодно, включая меня. Но так мы далеко не уйдем, не правда ли?
– Как по мне, ничего страшного.
– Агент Рил, мне кажется, мы могли бы поработать продуктивно.
Рил выпрямила спину:
– Вы знаете, почему я здесь? Я имею в виду настоящую причину.
– Моя работа с этим не связана. Моя работа – провести вашу психологическую оценку с целью установления пригодности для оперативной деятельности.
– Кажется, когда меня отправляли на мою последнюю миссию, с пригодностью для оперативной деятельности не было никаких проблем. Мне даже дали медаль.
– Тем не менее таковы мои инструкции, – возразила Шпицер.
– И вы всегда следуете приказам, я правильно понимаю? – фыркнула Рил.
– А вы?
– Ну ладно, поехали. – Она выпрямила спину. – Я практически всегда следую приказам.
Шпицер сказала:
– Это означает девять раз из десяти? А при каких обстоятельствах вы им не следуете?
– Вообще-то гораздо больше, чем девять из десяти. И я не следую приказам, когда мне подсказывает нутро.
– Нутро? Можете поподробнее?
– Конечно. Мое нутро, – она ткнула пальцем в живот. – Вот эта штука. Когда что-то не так, у меня тут щекочет. А еще оно нужно, чтобы переваривать пищу.
– И вы всегда прислушиваетесь к своим инстинктам? – спросила Шпицер.
– Да.
– Что они говорят вам сейчас?
Вопрос, казалось, сбил Рил с толку. Но она быстро собралась.
– Что мы обе теряем время.
– Почему? – хотела знать Шпицер.
– Потому что мое пребывание здесь – полное дерьмо. Меня не оценивают для нового задания. Я – порченый товар. Меня отправили сюда по другой причине.
– В наказание. Вы уже говорили.
– Или чтобы убить. Хотя в целом это одно и то же.
Шпицер скептически на нее покосилась:
– Вы правда считаете, что агентство хочет убить вас? Может, это просто легкая паранойя?
– Нет, не легкая. Это очень даже тяжелая паранойя. Она у меня всю жизнь. И всегда меня выручала.
Шпицер опустила глаза на папку, которую держала в руке:
– Тут нет ничего удивительного, с учетом вашего происхождения.
– Меня тошнит от людей, которые судят меня по происхождению, – выпалила Рил. Она вскочила и стала мерить кабинет шагами, пока другая женщина продолжала следить за ней. – Много у кого отвратное происхождение, но они вырастают нормальными людьми и много чего достигают. А есть такие, кто родился с серебряной ложкой во рту, но вырос мерзким типом.
– Да,
