слышно окрест. Носа не хотелось высовывать на улицу, и все твари попрятались по своим углам, какой у кого был. Только Фома Фокич стоял на крыльце своего дома, выходившем не на улицу, а во двор. Выставив вперёд свою короткую широкую бороду, похожую на щётку из швейной мастерской в Зарядье, он смотрел на звёзды, блиставшие ярче обыкновенного. Одет он был в белый тулуп с огромным чёрным воротником, скроенным, должно быть, из целого ягнёнка, так что казалось, что в этот воротник без труда можно завернуть младенца.
Небо искрилось, и снег кругом искрился. Искрились в воздухе редкие снежинки, застывшие между небом и землёй и похожие на маленькие звёздочки. Искрились и те снежинки, что опустились на воротник или застряли в бороде Фомы Фокича.
Долго смотрел Фома Фокич ввысь, точно читая небо как раскрытую книгу. И долго ещё в ту ночь горел огонёк в его окошке. Предательский огонёк, готовый рассказать каждому, кому вздумалось бы пройти мимо расторгуевского дома, что хозяин не спит, а занят каким-то важным и неотложным делом.
Младший брат Фомы Фокича, Фока Фокич, купечествовал. А жил он у церкви Рождества Богородицы, что на Кулишках. Человек это был весёлый и разговорчивый, но легкомысленный и податливый сверх всякой меры. Так что сманить его на любое почти дело не составляло никакого труда. Стоило только расписать красноречиво новое предприятие, как Фока Фокич уже загорался и готов был следовать чуть не за первым встречным. Разбираться и вникать в разные мелочи было не в его натуре. Но Бог, должно быть, хранил его, и он не успел в молодые годы наделать много глупостей. Тем более и отец, приметив в младшем сыне известную черту, не давал ей развития, держа Фоку под неусыпным надзором и находя занятия тут же.
Долго Фока Фокич оставался холостым, так что родители уж забеспокоились и принялись искать ему невесту. Сорока лет Фоку Фокича женили, но скоро он овдовел. К тому времени один за другим ушли и родители.
Жена оставила Фоке Фокичу сына, которого, правда, по настоянию второй жены, пришлось отправить в Вологду к родственникам покойной. Второй брак оказался бездетным, к тому же суждено было Фоке Фокичу и второй раз овдоветь. Он стал подумывать, чтобы вызвать к себе повзрослевшего сына, но тут пришла сваха Анфиса Мокиевна со Вшивой горки и, земно поклонившись, сказала зычным голосом:
– Здравствуй. Здравствуй, батюшка. Не всё тебе куковать, горе мыкать. Ты человек небедный, молодой ещё. Да ведь не век же таким останешься…
И шестидесятилетний Фока Фокич женился в третий раз на девице двадцати лет отроду. Девица, именем Марфа, была из бойких красавиц и за Фоку Фокича пошла с удовольствием, предвидя, что из молодых в хороший дом едва ли кто возьмёт бесприданницу – уж так свет устроен. А возьмут в бедный, чтобы извести работой и попрёками. Теперь же ей решительно всё нравилось. И, войдя хозяйкой под кров Фоки Фокича, она тут же освоилась, бегала по двору и дому, отдавала распоряжения, а в комнатах скоро завела новые, небывалые прежде порядки.
