а огромную пачку своего зеленого пластилина для работы забыл. Слушай, не повторяй моих ошибок, не клади пластилин на батарею, из него там, где рядом прямо с металлом, выделяется какое-то мерзкое масло, а сам он начинает крошиться. Ты лучше совсем маленькие кусочки отрывай и мни, тогда хорошо мнется. Попробовала положить пластилин на перевернутую крышку чайника, завернутым плотно в целлофановый пакет. Слушай, просто отлично, он такой мягенький стал! Только я тебе самому не разрешаю, давай сразу договоримся – ты можешь обжечься. Но не потому, что ты, мой милый, неуклюж, просто тебе пока до чайника тянуться высоко, а спички и не каждый раз загораются. Но это не важно, важно – что получается. Сразу слепила нам собаку на задних ногах с полным лукошком грибов в лапах и с косынкою на голове. Это нам будет дачная жизнь, веселая и полезная.
+
Не учи молитвы, мой дорогой, и никому, кроме Господа, не молись. Не нужны нам с тобой никакие святые заступники и прочие угодники. Это как если бы мы отправили телеграмму и в ней написали: «Позвоните дяде Яше и скажите ему, что у нас к нему дело!» По-моему, очень смешно, а дядя Яша от удивления только руками разведет. Господь наш добрый, Господь наш умный, вот ты ему и не молись непонятными чужими словами, ты с ним говори, как со мной говоришь, мой маленький, и он, как я, всегда тебя поймет. Сердцем говори, а больше ничего не важно. Ты поверь мне, у меня было время подумать. Говори с ним всегда, когда сердце твое просит, не надо для этого никаких глупостей: ни особого часа, ни на колени становиться, ни ручки складывать – ничего не надо, мой пингвинчик. Просто говори. А скажут тебе про особую молитву для того-сего – ты не спорь и ничего не объясняй: может, человек своих слов не находит и ему так легче, ты не огорчай его. Господу все равно, он и тебя услышит, и его услышит. И не смей думать, что оттого, что я тебе это рассказала, ты больше других знаешь! Ничего-то мы не знаем, ни ты, ни я. Просто было так, что я лежала и думала: милость Господня бесконечна, понимаешь? Так что же, если ты в одном слове молитвы взял да ошибся, он к тебе спиной повернется? А если в двух? А если во всех? Вот и поняла, что все слова хороши. А если я поняла, то каждый может понять, и ничего тут особенного нет. Сама поняла – и тебе рассказала. Не смей гордиться!
+
Взяла и купила нам с тобой торт на ужин в гастрономе! Такие мы нынче с тобой роскошники, хотя до пенсии нам еще шесть дней жить. Ну, справимся, поэкономим, сварим суп картофельный. А торт там стоял одинокий, последний и назывался «Воскресенье»! Я себе усмехнулась да и купила. Боюсь очень, что ты на меня сердишься за то, что по дороге в булочную я тебе не дала в лужу прыгнуть. Миленький мой, не сердись! Ботинки твои ужасные, воду не держат, а если ты заболеешь, я с ума сойду. Не сердись, мой малышонок, не сердись, мой хомячоночек. Будем есть торт и лепить потом нашу дачу. А вот послушай: мы с него сначала весь крем съедим, а я тебе расскажу, как гостей обмануть. Мы с тобой в торте же любим только розочки да крем! Покупаешь ты вместе с тортом у бабушки Нюрочки под домом (ее Нюрой зовут, я спросила, так она аж замешкалась) два стакана клубники и одну розочку с торта, самую большую и нарядную, ложкой снимаешь и в блюдце кладешь. Ею придется пожертвовать, увы. А вот все остальные мы с тобой
