Устал малость. И забылся, сел отдохнуть под сломанной елью. Засыпать стал. А сквозь сон слышит рев грозный:
– Эй, мешок волосатый, просыпайся! Сейчас я тебя поборю, да и съем!
Не дрогнул мишутка, вмиг проснулся, сжал в лапе палку-выручалку и говорит:
– Да кто бы ты ни был, страх Земной, или страж Небесный, а я до дедушки своего все равно дойду. И ты мне не помеха!
А из-под веток ели, сломанной, голова Змея торчит и огнем палит.
Недолго думая, шмякнул Топтыжка по голове змеиной палкой-выбивалкой. Да как посыпался из его головы всякий мусор и мысли дурные, и слова поганые, в бумагу завернутые, и рожи страшные. Чихнул громко Змей, от такой неожиданности, и говорит:
– Ишь, какой быстрый, думаешь это все? У меня еще и когти есть, разорву тебя, меведишко, враз!
– У меня свои когти имеются, да и моложе я тебя, Змей!
Вот уж и солнышко поднимается, заря занимается, а они все бьются.
Размахнулся было Топтыжка лапой свой когтистой первым удар нанести, а Змей, хитрый, давай роптать:
– Я твое естество, косолапый. Ты не со мной борешься, а с собою бой держишь. Понять не можешь, что ли?
И потом рассказал ему Змей, что он лишь червяк малый. И, что Лесовик-Боровик обернул его в двух листках осиновых. И велел ему путникам их потаенные личины показывать. А кто поймет и на ус намотает, того до речки Осмысловки с ветерком доставить и хвостом на прощание помахать.
Вот как оказалось-то! И понял Мишутка, что зла держать на дядюшек не стоит. Ведь они ему же помогли себя со стороны увидеть и принять. Найти истину и на ус намотать.
Тутже посадил Змей Топтыжку себе на спину и вмиг домчал до мосточка речки Осмысловки. Постучал медвежонок палкой по досочкам моста. Перевернулся мост и пропустил Топтыжку в лес Явий.
Тут и тропка появилась заветная. Бегом, быстрее прежнего, добежал медвежонок к берлоге деда. Возвернулся домой цел и невредим. Только медка заветного уже при нем не было.
Следом и дядья явились. Лохматые, грозные, идут, рычат, недовольные, что Топтыжка домой вернулся.
Тут и сорока к деду старому подлетела, на его дряблое плечо медвежье меду полила, капли три. Лапой старой облизал старик шкуру и сразу же помолодел, осанку свою величавую расправил. Взял у внука палку-выбивалку, и давай гнать Праволапа и Леволапа в пролесок. До берез крепких и коренастых, там он сыновьям своим и умишки поправил, и шкурки вытряс. Да и выгнал их из лесу своего. Справедливости ради, наказал виновных.
А мишутка подрос здорово, заматерел, грозным, но справедливым медведем стал. Всему мудрому от деда своего научился, а добрую душу свою сохранил.
Охотник и потаенная стрела
В деревне дальней, в доме отцовском, бревенчатом, жили-были простые люди. Работящие, добрые и отзывчивые. Отец да три сына, сильных, здоровенных, жилистых.
Старший
