так охотиться?
– Да всё те же отцы народа! Тьфу ты, вот нечисти развелось! Сам губернатор со своими приспешниками, поговаривают, давал разрешение на охоту. Да и сам не гнушался…
– Ясно. Везде одно и то же. Не страна, а кормушка для самых оголтелых бандитов.
– Господи, да где ж ты таких слов нахватался?
– Я, Прасковья Григорьевна, ещё и много других слов знаю. Какие вам и не снились. Но честно признаюсь, живот от голода свело и сил больше постничать не осталось.
– Ой, конечно! Заходи… э, Александр… Свиридович, в избу. У меня как раз каша на печи млеет.
Старушка первой вошла в сени, а потом и в горницу. При этом у неё мелькнула мысль накормить гостя да спать уложить. А самой тем временем к соседям сбегать. Но на кого мальца оставить? Вдруг опять в бега пустится? Ведь двери снаружи на замок закрыть можно, а вот окна изнутри открывались без труда и младенцем.
Пока она со вздохами и причитанием накладывала полную миску наваристой каши да нарезала хлеб с копченой колбасой, её глаза так и метались по избе. Явно выдавая свою хозяйку. И малыш каким-то чудом угадал причину беспокойства. Съев половину каши и солидный кусок хлеба с колбасой, он произнёс немного странную фразу.
– А ведь раньше я такую мамалыгу и на запах не переносил, – сказал он, а потом показал и свою догадливость: – Зря вы на окна так коситесь. Я ведь всё равно сбегу ещё до прихода соседей.
– Только попробуй! – Старушка попыталась развернуть согбенные плечи и уже потянулась рукой к уху ребёнка, как тот совершенно спокойно переспросил:
– А если не справитесь?
При этом он сидел совершенно спокойно и с таким независимым видом, что старческая рука замерла на полпути, а потом и вообще попыталась сделать вид, что поправляет край скатерти на столе. Хотя в мыслях Прасковья ещё пыталась себя завести на строгий голос, но вслух растерянно спросила:
– Так тебя ж, поди, родственники давно ищут?
– Нет у меня, теперешнего, родственников. Померли давно. А меня самого бандиты чуть ли не по всей стране ищут. Вполне возможно, что именно в таком вот детском теле. Ликвидировать хотят.
– Ты чего?.. – опешила старушка. – Что мелешь-то?
– Увы, Прасковья Григорьевна, – малец так тяжело вздохнул, словно помирать от старости собрался. – Чистая правда. И не смотрите вы на меня такими глазищами. Вопрос именно так и стоит: если спрячете меня – выживу. Если кто посторонний проведает обо мне – убьют.
– Да что же это в свете делается…
– Сами знаете – беспредел.
– И почто ж такого мальца убить хотят?
Александр задумчиво поковырял ложкой остатки каши, затем не спеша допил из стакана отвар из сухофруктов и только потом решительно взял ладонь старушки в свои маленькие детские ручки. Но так естественно это сделал, что у хозяйки и мысли не мелькнуло вырваться или удивиться.
– Может, это и хорошо, что я именно
