окрашивались в красный цвет. Павлу такой лед напоминал праздник Крещения в родном селе на реке Суле, когда вырубленный со льда крест поливали свекловичным соком или квасом, и он играл кроваво-красным отливом в лучах зимнего солнца. Такой праздник, только не на свекольной краске, а на крови белых солдат и офицеров, устроили себе красногвардейцы.
В очередной раз пуля-дура пощадила жизнь засидевшегося в должности ротмистра. Она обожгла только правое плечо.
«С таким ранением можно сходить и в атаку, но шашкой или саблей на коне орудовать уже нельзя», − подумал Павел и, укрывшись за валуном, вел прицельный огонь из карабина.
− Раз – и полетел краснопузый в ад. Два – еще одного не стало. Три – отправил и этого в бессмертье, − считал после каждого удачного выстрела ротмистр.
− Даешь Екатеринодар! – заорал один из рядом лежавших офицеров.
Цепь поднялась и с криком «Ура-а-а!» выбила красногвардейцев из небольшой станицы. Казаки дали возможность добровольцам помыться, подсушиться и отдохнуть, предварительно угостив кто чем мог…
Павел зашел в станичную церковку. Вонь от дерьма в притворе поразила его. Все без исключения иконы были порваны, исцарапаны и прострелены. У царских врат находилась большая икона с изображением Иисуса Христа. В его уста, очевидно проткнутые штыком, какой-то вандал вставил окурок. На престоле лежала пристреленная черная кошка, а на окровавленной шкуре покоилось Евангелие, раскрытое на главе «Послание к евреям святого апостола Павла».
− Жидовская работа, − кто-то крикнул из вошедших корниловцев.
− Нет, это могли поработать и свои − наши русские «товарищи», − заметил Павел.
− Дьяволы на такое способны, − пробасил высокий черноусый казак, начавший сразу же неистово креститься. – Это дети сатаны. Они пируют по-своему − только там, где святость, где чистота духовная. Она их раздражает.
− Получат эти изверги рода человеческого за свои грехи сполна, − заключил коренастый крепыш с погонами поручика.
− Посмотрите, посмотрите, что делается у шелковицы, − закричал вбежавший в церковь офицер. – Комиссары прикончили священника. Станичники рассказывали, что батюшка отказался отдать золотую утварь храма и был заподозрен в связях с нами. Да как убили?! Разрезали живот, а кишки намотали толстым слоем на ствол дерева.
Все бросились на улицу. Действительно, у шелковичного комля лежал бледный и вытянутый священник. Конец кишки был прибит гвоздем. Глаза почему-то у него были открыты. Бледное лицо спокойно.
− Видно, Бога просил… простить этих уродов… простить за причиненную ему мученическую смерть, − проскрипела рядом стоявшая старушка.
Все снова перекрестились…
Лицо Павла было белое, как полотно. Глаза горели тем огнем ярости, которая способна на мгновенное мщение.
Добровольческая армия, возглавляемая генералом от инфантерии Корниловым, дважды атаковала Екатеринодар, но взять
