style="font-size:15px;"> Сестры всегда сидели в трапезной вместе, погруженные в словесные раздумья о Учении Всеотца и божественном путешествии, которое происходило в этом месте много веков назад.
– Выдумки, подобно тем, что рассказывают детям перед сном, – тихо прошептала я, садясь рядом с Барбарой, но меня все равно услышали.
– Побойся Всеотца, Агата! – шикнула на меня Барбара, хлопнув по руке своей широкой ладонью.
Возможно, они имели право на свою правду, свое понимание законов Единого Всеотца. Но у меня непрекращающийся поток вопросов, сомнений, метаний. Я старалась найти правильное место в своей голове для каждой мысли. Стыдно признаться, но не всегда мои мысли были обращены к вере.
Все чаще я вспоминала руки мамы, булочки старушки Гвен, которая была мне нянечкой и экономкой добрых тринадцать лет.
Я постоянно думала о смысле моего заключения здесь. Это не школа при монастыре, не закрытый колледж для избалованных девиц, это монастырь без права выхода, тюрьма в священных стенах.
Ковыряя ложкой пресную кашу, я выкладывала башню, а вокруг неё, огибая мерзкие комки, пролегал залив из склизковатой жижи от овсянки.
Может быть, я была не совсем обычной будущей монахиней, как остальные. В моем сердце все еще была надежда вырваться, убежать как можно дальше, вернуться домой, чтобы узнать зачем меня оставили.
У меня был план – показать себя с самой лучшей стороны, чтобы меня как и остальных распределили в какую-нибудь часовню, а стоило бы мне преодолеть стены монастыря, то меня бы уже никто не видел в облачении. Никогда.
Но смирение это то, чему я так и не научилась. Поэтому мой побег вечно откладывается на неопределенный срок.
Что же до этих… я посмотрела на стайку юных послушниц в центре трапезной, для них изучение писания было не только обязанностью, но и источником вдохновения, они свято верили в то, что там написано, в то время как у меня возникала уйма вопросов, я видела несостыковки.
Трапезные звуки и голоса сестер растворились в тишине, когда я зажала уши ладонями. Я знала, что жизнь здесь будет сложной, но то, что давало мне силы в последнее время, это искреннее желание найти свой собственный путь. С верой или нет, уже не имеет значения.
Сестры встали из-за длинных деревянных столов, и я пошла за ними. Готовая в очередной раз окунуться в потоки великих истин, рассказанные старческим тихим голосом, чтобы снова обнаружить себя спящей над священными текстами.
Урок Слов Всеотца все никак не начинался. Отца Иоанна, который никогда в своей жизни не опаздывал на собственные проповеди, все-таки не было. Между послушницами пробежался неуверенный шепот:
– Может быть, он умер?
—Точно, старый же совсем.
– Ч-ш-ш! Вы чего… просто задержался.
– Сбежал? – прыснула одна из сестер.
Спустя более часа ожидания, было решено отправиться за Настоятельницей.
