и гражданскую авиатехнику. До того, как к власти пришли недочеловеки, считающие, что в Москве должны быть только торгово-развлекательные центры и «экономика впечатлений» пополам с «элитной недвижимостью», здесь развивалась русская модель индустриализации. Та, при которой предприятия не выносятся в нищие замудонья-товарные, а остаются в мегаполисе. Так, чтобы рабочие и инженеры предприятий имели доступ к качественным школам, детским садам, клиникам, к библиотекам, центрам культуры. Так, чтобы производство было рядом с наукой и вузами, чтобы они питали друг друга, обеспечивая жизнеспособность всей цивилизации в целом.
Москва и СССР избегали западного идиотизма «джентрификации» городов – изгнания из них высокоразвитой индустрии. И плевать на то, что московский рабочий обходился дорого: это объективно стимулировало переход на автоматизацию производств. Даже если и ввозилась сюда рабочая сила – так то были свои, русские, а не среднеазиаты.
Читаю строки «Всей Москвы 1990/1991 гг.» с горькой усмешкой. Авторы справки жалуются, что не вся продукция города – мирового уровня. Интересно, а они вообще могли представить себе Москву 2012 года, где не производится ни одного телевизора? Ни одного промышленного робота или персонального компьютера? Где варварски разломаны часовые заводы с их сверхточной механикой? Где больше не делают ни единого автомобиля? Ни одного обрабатывающего центра? Где вообще невозможно изготовить опытный образец новой техники, и потому для этого приходится обращаться в Чехию?
Имея такую основу в 1989 году, можно было переоснастить предприятия, насытить их новыми технологиями, сократить раздутые управленческие штаты, начать производство прорывной техники по смелым проектам, перейти на экологически выгодные технологии, на трудосбережение – и продолжать развитие. Даже простое моделирование промышленной Москвы в Советском Союзе 2012 г. дает картину центра промышленности глобального значения. За это время город мог, как минимум, удвоить объемы выпуска наукоемкой промышленности, став рядом с Сингапуром. Я уж не говорю о производстве собственно новых знаний и технологий в научных учреждениях, которые продолжали бы жить и не превращались в обители дряхлых стариков. Или о возникновении принципиально новых производств.
Какими бы недостатками ни страдали Москва и москвичи 1989 года, но Первопрестольная была, безусловно, центром высокоразвитой цивилизации, где новое варварство было вытеснено буквально в подполье, в самый нижний этаж общества. Даже в той, далекой от совершенства, полной паразитов и никчемных «творческих интеллигентов» Москве, шло развитие науки и создавалось будущее. И люди здесь читали книги.
А теперь Москва – центр ничего не производящих стрекоз, офисных паразитов. Она, обернувшись в спрута-кровососа, ничего не может дать остальной стране, стремительно сваливаясь в откровенное неоварварство. Отсюда ползут лишь спесь, китч, разврат, воровство, патологии всех разновидностей, цинизм и воровство. И москвичи
