то обычные кондиционеры не справляются.
– А возможности браслета?
– Никак не пойму принцип работы местной техники, – с лёгким смущением вздохнул Лант, – и поэтому не хочу лишний раз ею пользоваться. Знаю, что надёжная, но… всё-таки у меня техническое образование, хочется представлять, чем пользуешься.
Я понимающе кивнула и взяла графин со смородиновым соком. Он был кисловатый, почти несладкий и хорошо освежал. К тому же напоминал клюквенный морс, что я особенно ценила. Наливая сок, я улыбалась про себя. Мне было приятно, что напряжённость между мной и Лантом постепенно исчезала, он начинал спокойно общаться, не срывая на мне раздражение и непонятную злость на что-то, известное лишь ему самому. Человеком он был хорошим, но… Наверное, в его прежней жизни было что-то, что он вспоминать не хотел, а всё, что теперь нас окружало, постоянно напоминало ему об этом. Теперь прежние проблемы постепенно забывались и Лант к моему, да и своему облегчению стал общаться спокойно, без прежней вечной колючести, даже иногда говорил вот о таких вещах, как задетое самолюбие технаря.
Пока я наливала сок, он привычно оглядывал комнату.
– А где ваза с камнями? – удивился он. – Убрали?
– Да, наигралась, – улыбнулась я. Если Лант в плохом настроении уходил в мастерскую или срывался на мне, то я в таком случае сбегала в бассейн или пересыпала камушки, и теперь, тоже постепенно привыкнув к новым условиям, перестала нуждаться в такой релаксации. Понадобится – снова сделаю, это секундное дело.
– А это что? – Он кивнул на стоящую на полке лакированную доску, на которой морилкой была нарисована непропорционально длинноногая то ли Диана, то ли амазонка в корсаже, шортиках и античных сандалиях с высокой, до колен, шнуровкой. Кажется, образцом для неё выбрали солистку с какой-то обложки группы ABBA, я когда-то натыкалась на похожую фотку. Но мужские мечты превратили её в нечто напоминающее сложенный грудастый циркуль. Правда, очень симпатичный, по крайней мере мне она с детства нравилась. А вот Ланта она сильно удивила.
– Вы же другие картины любите.
– Это не картина, а нарды. Умеете играть?
– Нет, первый раз слышу.
Я сняла с полки плоскую, пахнущую лаком и деревом, глухо грякнувшую фишками коробку, положила на стол. Лант с интересом рассматривал изображение на коробке.
– Рисунок для игры?
– Нет, просто так, для красоты.
Я раскрыла коробку, в которой лежали полупрозрачные круглые фишки – зелёные и оранжевато-розовые – и две чёрных игральных кости.
– Пластик? – снова удивился Лант. – Я думал, что хотя бы стекло.
– Мне такие нравятся. Хотите сыграть? Только… если да, можно, я буду играть зелёными?
Ланту стало интересно, он внимательно слушал незамысловатые правила, потом расставил свои фишки. И удивлённо взглянул на меня, когда я перевернула одну свою фишку –
