сам из крестьян, деловой сметкой и цепкостью в делах он мог поспорить с самим Строгановым. Его тони в устье Наровы давали приличный доход, а торговля с иноземцами и поставка рыбы ценных пород к великокняжескому столу в Москву процветали. И тем не менее Фетка старался сильно не высовываться – в отличие от Аникея Строганова, который даже записался в опричнину.
Мало того, артельщик продолжал выходить в море на рыбную ловлю, хотя в этом большой надобности уже не было. Но атаман не мыслил себе жизнь без соленого ветра и тяжелого рыбацкого труда. А еще казалось Фетке, что без личного присутствия его тони оскудеют, – и тогда хоть по миру иди.
Смех смехом, а почти так оно и вышло. В прошлую путину его скрутила какая-то хвороба, и пришлось остаться дома. Знахарь Антипка еле выходил хозяина. И вот тебе раз – в нонешний сезон рыбацкая удача изменила Фетке. Хорошо хоть голец добрый пошел. Да и семужка хвостом по воде бьет, значит, своих товарок скликает до кучи. Дай-то Бог…
Фетка истово перекрестился на образа и спросил по-немецки, обращаясь к Карстену Роде:
– Довольны ли вы всем, или чего еще надобно?
– Спасибо, господин… – почтительно ответил Карстен Роде, поднялся и поклонился; его примеру последовали и остальные. – Большего и желать трудно. Благодарим вас от всего сердца.
Они и впрямь были преисполнены благодарности к своему спасителю. Голштинец был фаталистом и верил в случай, поэтому встречу с Зубакой не считал малозначимым моментом в своей биографии. Похоже, в жизни назревали перемены, но какие именно, он пока не знал.
– Вам бы переодеться надыть, – деловито сказал Фетка, стараясь скрыть смущение и чувствуя себя Иудой: ведь случись так, что спасенные – морские разбойники, он своими «заботами» отправит их на виселицу. – Ваше старье мы сожгли. Ондрюшка принесет одежду. Готовьтесь, к нам приедет большой человек. Хочет вас повидать.
У Карстена Роде встрепыхнулось сердце – вот оно! Большой человек московитов… К добру ли? Он переглянулся с Гансом Дитрихсеном. Штурман сделал большие глаза и кисло покривился – мол, куда денешься. Если уж заштормило, то не суетись попусту, а жди, пока не наступит штиль, чтобы залатать паруса, починить штурвал и плыть дальше…
Фетка не узнал Строганова. Годы не только побелили тому голову, проели плешь на макушке, но и сильно иссушили его крепкую плечистую фигуру. Перед Зубакой стоял худой благообразный старец – хоть сейчас в скит.
– Ну что же, Фетка, веди к своим найденышам, показывай, – молвил Строганов, снисходительно выслушав подобострастное приветствие Зубаки.
– Не зобижайте, отец родной. К немчинам успеется. В кои-то веки заглянули в наши края… Радость-то какая, радость… Мы вам баньку истопили – с дороги в самый раз. Стол накрыли. А смотрины опосля устроим.
– И то верно, – легко согласился Строганов. – Устал я малость. Банька – это хорошо…
После бани Фетке не терпелось похвастаться своим новым домом. Обычно избы балтийских поморов строились
