на тридцать от лагеря. На перекрестке двух полевых дорог стояло два мотоцикла с немцами, на груди которых висели здоровенные бляхи. Место было открытым, а потому днем подобраться к ним нереально. Был, конечно, риск, что поздно вечером они свалят, но и сейчас двигаться к ним рискованно.
Когда один из немцев развел костер и, подвесив котелок, принялся кашеварить, я немного успокоился; не похоже, что они собираются отсюда уезжать, иначе зачем готовить на ночь глядя. Немцы не уехали и, когда стемнело, легли спать. Немного выждав, мы двинулись вперед. Часового я снял лично, неслышно подкравшись сзади, левой рукой зажал ему рот, а правой с трофейным ножом засадил ему в почку. Немец умер мгновенно, и я тихо опустил его на землю, после чего мои бойцы набросились на спавших жандармов. Скрутили их мгновенно, после чего я приступил к допросу.
У нас в детдоме преподавала язык немка, вот я его и знал, не скажу, что очень, но для допроса хватало. Они, конечно, немного покочевряжились, но и я с ними не миндальничал, в гости к себе я их не приглашал, а учитывая, что они тут творили, то и никакой жалости к ним не испытывал, а потому после трех отрезанных пальцев фельдфебель, старший из них, запел как соловей. У него и карта местности была, на которой я отметил интересующие меня места, после чего всех немцев тихо прирезали. Тела, погрузив на мотоциклы, вывезли в лес, где и скинули в небольшой ров, прикрыв ветвями. Надеюсь, не найдут.
Сами мотоциклы взяли с собой, конечно, всем на них не уехать, но через несколько километров спрятали их в лесу и направились назад в лагерь. К себе пришли уже под вечер, правда, вымотались и устали вусмерть, а тут сюрприз: на нас вышли семеро погранцов во главе с младлеем.
Я приказал всех новеньких, пока отсутствую, помещать в карантин, невзирая на звания. Кроме погранцов на нас, вернее, на запах готовящегося обеда, вышли еще пара десятков человек, среди них старший политрук и двое медиков, мужик и баба, старший военфельдшер и фельдшер, а остальные – простые бойцы. Всех, разумеется, разоружили и поместили под караул, но кормили и не притесняли, правда, старший политрук попробовал качать права, но капитан Неверов, оставленный мной старшим на хозяйстве, его осадил.
Я сразу по старшинству проверил документы всех командиров, засланных казачков среди них не оказалось, а после них и у погранцов, последними проверил красноармейцев. Бойцов без разговоров распределил по подразделениям, разумеется, перед этим узнав их ВУС[2], а вот с командным составом у меня состоялся отдельный разговор. Разумеется, перед этим я представился, но и на них произвело впечатление, что у меня все бойцы хорошо обмундированы и почти все вооружены, да и сам вид лагеря, а с пополнением мы заканчивали строительство землянок, и вырытые по периметру окопы с огневыми точками тоже производили впечатление. Короче, я предложил им влиться в свой отряд, и если все сразу согласились, то старший политрук немного покочевряжился. От немцев я узнал, что фронт откатился уже на полторы
Военно-учетная специальность.
