неё в паху растут две рудиментарные груди, которые она дает потрогать всем желающим…
– Что, неужели находятся и такие?!
– Желающих хоть отбавляй, я же сказал вам, шоу начинается, когда публика в зале ресторана находится в крайней кондиции подпития…
– Курт, неужели никто из репортеров не пытался снять этих уродцев на видеопленку во время выступлений? Ты только представь, какой сенсационный репортаж можно сделать, показав этих страшилищ по телевизору или опубликовав их снимки в газетах! И тогда пенсионерам типа меня не пришлось бы тратить огромные деньги, чтобы ехать в Люденсдорф, в этот «Оазис грёз»…
– Нет, герр Отто, в «Оазисе» любая съёмка категорически запрещена как таковая… Впрочем, вы меня отвлекли, слушайте дальше. Есть там еще один уникум, прямо-таки ископаемое чудовище, но его редко выпускают на люди.
– Почему? – надзиратель потянулся за новой сигаретой.
– Ну, во-первых, общение с ним, что называется, на любителя, уж больно омерзительное впечатление производит на зрителей его патология. Во-вторых, он, в отличие от своих собратьев, достаточно интеллектуально развит и для него выйти на сцену – что взойти на Голгофу. Говорят, что он – отпрыск какого-то английского лорда, который отказался и от него, и от жены сразу же, как только увидел, какой чудовищный сюрприз преподнесла ему природа. Этот парень по имени Эдвард Мордейк внешне очень красив, к тому же он талантливый музыкант – играет на нескольких инструментах. Но при этом у него два лица, одно из которых – женское!
– Да ты что! – надзиратель всем корпусом откинулся назад, едва не рухнув вместе с креслом на пол.
– Ну да, именно так о нём нам с женой и рассказывали, потому что сами мы его не видели. Его вообще мало кому удавалось видеть, так как он часто впадает в депрессию и прячется от людей. Говорят, он уже несколько раз пытался покончить с собой. Думаю, что всё это из-за того, что если для остальных уродцев из балагана маэстро Барановского выступления и клянченье денег, – это карнавал, где они забавляются, как дети, то для бедняги Эдварда – это пытка…
– Так у него две головы?
– Нет, герр Отто, два лица… Одно, как у всех, – спереди, а второе – на затылке. Оно не ест и не говорит, но может вращать глазами и даже плакать и смеяться, представляете!
– О, майн Готт! Курт, ты меня убил наповал! Это же настоящий двуликий Янус!
– Да, точно, так и есть… Говорят, он пытался связаться с врачами, чтобы ему удалили лицо с затылка, но как только Барановский узнал об этом, он посадил беднягу на цепь…
– А как же он его перевозит?
– Так и перевозит. Приковывает к себе наручниками и – вперед! Чтобы, значит, тот не сбежал, ибо тогда Барановский лишится едва ли не самого высокооплачиваемого экспоната. У него уже один такой умер, некто Паскуаль Пиньон, мексиканец с двумя головами…
– Черт возьми, да сколько же аномалий в природе!
Не обратив внимания
