бурготом, то полупрозрачный гость тут же залетел внутрь салона и судя по тому, что седан резко мотнуло в сторону, человек его заметил. Из открытого окна выскочил пищащий крик жертвы и тут же стих. Седан повело к низу. И за мгновение до того, чтобы размазаться о стену дома, через окно вылетел почерневший бургот неся на руках сереющего человека. Короткий звуковой сгусток из скрежета, грохота и расколов пронёсся дуновением по улице – седан на полном ходу вмялся в здание на уровне второго этажа и смятым куском плюхнулся на козырёк магазина под ним. Бургот с человеком в руках завис в воздухе, к нему подлетели двое других, он передал поимку тому, что в маске с синими полосками и они разлетелись.
Акио и не думал шевелиться. Он просидел так, пока солнце не коснулось края крыши самого дальнего и самого высокого дома, который он мог видеть. Помимо мыслей о том, как выжить, пройти незамеченным, его озаботила одна странность, которую он ощутил в себе. Когда бурготы пролетали рядом в погоне за седаном, посеревшая часть его тела будто оживилась: заёрзала рябью, заметно похолодела и стала напирать на оставшуюся часть тела, будто желая поглотить её. Как только бурготы удалились, серость в теле Акио вновь обездвижилась.
Постепенно наступал вечер. Поднялся лёгкий ветерок с прохладой, зашуршал лёгкий мусор на улице. За время, что Акио сидел у мусорного бака, бурготов больше не появлялось. Нужно было идти дальше и он подумал, что, если он хочет «доплыть до берега», как тогда в лодке с дедушкой, то, наверное, надо снова спросить чутьё и вообще не спускать с него взора. На этот раз он не закрывал глаз, но лишь немного их сощурил. Он, словно компас в руке странника, стал потихоньку вращаться вокруг своей оси, представлять, как он будет идти в каждом направлении, куда смотрят глаза. Сперва, когда он посмотрел в поворот с указателем на ЖД вокзал, он ощутил холодок. Вращаясь дальше холодок нарастал и становился стужей. Когда он посмотрел на два, выделяющихся среди всех, зеленоватых небоскрёба, к холоду добавилось сильное сжатие. Затем ощущение в груди начало расцветать нотками блаженства, и холод сменился на тепло, когда он посмотрел в сторону неприметного проулка по правую сторону от себя. Куда ведёт этот проулок он не знал, но как только он остановил взгляд на нём, то ощутил резкий всплеск приятного тепла в груди – «значит нужно идти туда» наверняка понял Акио. Подхваченный под руки эйфорией оттого, что вроде как верный путь найден и чутьё не обманет, забывшись, он побежал. Шарф сполз до подбородка, глаза засияли, отблески солнечных лучей прокатились по оголённым в улыбке зубам. Он пробежал так минут пять, но скоро осознал, что забылся. Вновь утоп в шарфе и поплёлся, осторожно посматривая по сторонам.
Город по-прежнему не менял своего недавно приобретённого лица, забрызганного слезами и пропитанного отчаянием некогда довольных его обитателей. Повсюду следы панических попыток спасения. Но всё это касалось только людей, то есть тех, на кого у бурготов текли слюни. Те же кто
