стояли наши с Натаном кровати и обеденный стол. В следующей комнате была кровать родителей и шкаф. Под лестницей – полуподвал, который использовался как сарай для угля и дров. Но дверь в полуподвал была со двора. Приходилось обходить дом, чтобы принести домой уголь и дрова для печки. Саму печку не помню. Наверное, мы около нее не сидели. Я сейчас не помню точно, но кажется в доме в цокольной части под нашей квартирой жила еще одна семья. По крайней мере, помню, что там жила женщина-инвалид.
Когда я в зрелом возрасте приехал в Житомир и пришел посмотреть дом, то постеснялся тревожить жильцов. Сам дом показался мне тогда совсем маленьким.
В доме мы с Натаном только ночевали и ели. Вся наша жизнь проходила на улице и во дворах. Дворы были нашим убежищем, местом приключений, местом реальной жизни. Собственный двор нашего дома был небольшой, тем более что в глубине двора стоял еще один дом, в котором жила помещица. По крайней мере, так мы ее звали. Ей принадлежали оба дома, и снимали квартиру мы у нее. Она жила в этом доме до революции и, действительно, была помещицей. В нашем доме раньше жила ее прислуга. Все это у нее не отняли за какие-то заслуги мужа перед революцией. Мужа давно не было в живых. Ее дом казался мне огромным. В нем было два этажа и цоколь. Помещица занимала с девчонкой-родственницей два этажа, а в цоколе жила какая-то семья.
Мне не удалось увидеть еще раз этот дом. На его месте стоит обшарпанный трех или четырехэтажный дом с двумя подъездами. Под этот дом вырубили и фруктовый сад, тянувшийся от дома и до угла улицы. Сад мне казался когда-то громадным. Реально он был не на нашей улице, а по Московской. Сад был запущен, и мы проходили через него на Московскую улицу, так как ограды были сломаны во многих местах. А теперь по фотографиям в Гугл я вижу, что и наш домик снесли. На его месте посажены несколько деревьев.
Во дворе, в дальнем углу на возвышении, стоял деревянный туалет с двумя отделениями. Я его помню хорошо, так как мне сильно досталось от мамы, когда Натан наябедничал на меня, что я подсматривал снизу из соседнего низкого двора за посетительницей. Подсматривали все, а досталось только мне. И было это очень обидно.
Около нашего дома во дворе была лужайка, а дальше, между ней и туалетом еще одна невысокая горка, заросшая кустами и подлеском. Вероятно, когда-то здесь стоял дом или каменный сарай. Но сейчас в кустах был один из наших штабов. Мы их плодили в каждом укромном месте. А взрослые время от времени разрушали. Наш двор без ограды соединялся с огромным соседним двором, в который выходили двери трех домой. Дома были густо заселены, детей было много. Мы с ними не враждовали. Там жил самый близкий мой приятель, с которым мы гуляли вместе, когда Натан не брал меня с собой. Обычно я таскался за Натаном, как хвостик.
Рядом с лужайкой, на границе между нашим и соседним двором рос великолепный грецкий орех. Там мы с приятелем любили сидеть на ветках и весной, и особенно осенью, когда можно было есть орехи прямо на дереве. Не знаю, кому принадлежал орех, но нас за него не ругали. Разве
