воздействие источников детерминации насилия.
В результате в обществе, в отдельных сферах социальной жизни возникают промежуточные криминогенные или позитивно регулирующие образования, соответственно усиливающие либо тормозящие процесс детерминации насильственной преступности. Первые выражаются в усилении и иногда господстве взглядов, оправдывающих насилие, правовых норм, облегчающих либо разрешающих насильственное поведение, стереотипов поведения, институтов управления, широко использующих правомерное или неправомерное насилие, и т. д.
Постепенно и на отдельных участках, в отдельных сферах, опираясь на возникший криминогенный эффект, детерминирующие воздействия усиливаются, становятся господствующими и перерастают в причиняющие криминогенные связи, ограничивая веер возможных решений, направляя общество, группу и личность к выбору способа поведения, связанного с насилием или заключающегося в нем.
С этих позиций о причинах преступного насилия, насильственной преступности и насильственных преступлений можно говорить тогда, когда на фоне потребности разрешения жизненно важных конфликтов складываются реальные возможности их разрешения или снятия с помощью насилия; когда возникает система взглядов и норм, так или иначе оправдывающих такое поведение, поддерживающих его. Эти взгляды и нормы становятся господствующими в определенных референтных группах населения или применительно к отдельным видам поведения. Правомерное ненасильственное поведение становится более трудным и «невыгодным» для субъекта, чем неправомерное насильственное; готовность к насилию делается постоянной и целенаправленной для некоторых групп людей и в некоторых типовых ситуациях.
Эти причины насилия существуют в обществе и на вероятностном уровне определяют принятие решения о преступном поведении[54], опредмечиваются в актах насильственного поведения, число и социальное значение которых опосредовано силой причин, их интенсивностью, криминогенным потенциалом.
Изложенные соображения, по-видимому, должны обсуждаться, насыщаться фактическим материалом, корректироваться и дополняться. Некоторые проблемы при этом чрезвычайно актуальны. Так, на мой взгляд, сейчас нужно провести ряд исследований, посвященных влиянию на насильственную преступность исторических традиций и социальной памяти, связи преступности с содержанием и интенсивностью репрессии, ее зависимости от социального статуса группы и личности. Думается, именно путем анализа реального социального статуса подростков, поля их возможностей, влияния авторитарной атмосферы можно объяснить и вспышки массового насилия в молодежной среде («казанский» и иные феномены), рост готовности к конфликтам самых различных социальных групп, усиление инструментальной жестокости при совершении имущественных преступлений и многие другие тревожащие общество тенденции.
Второй
См.:
